– Если вы уж так с Изарой обеспокоены, – ответила я, – может, тогда сами и займетесь всем? Я в традициях не сильна, сделаю что-то не то, а позор на вас ляжет.
– Конечно, мы присмотрим, – добросердечно улыбалась Аджиала. – Не в простую семью переходишь, женой вождя станешь, здесь все правильно должно быть. К тому же он женится не впервые, сразу отметит, если что упустят, и посчитает за неуважение. Мы не можем этого допустить.
– А мы обязательно что-то упустим, – с воодушевлением подтвердила я. – И весь позор падет на тебя. Нужно отговорить Шуграта, ничего хорошего нашей семье этот брак не принесет.
– Ты думаешь?
Рот Аджиалы округлился, возможно, чтобы обеспечить беспрепятственное проникновение мыслей в голову, если таковые вдруг захотят ее посетить. Так и хотелось ответить: «Да, я – думаю, а вот ты, похоже, нет». Но злить невестку было нельзя. Пусть ее влияние на Шуграта очень невелико, но вдруг, если ему со всех сторон начнут говорить одно и то же, он передумает?
– Я уверена. Меня готовили в маги, а не в жены вождя. Забудусь ненадолго, и одним вождем у орков станет меньше, а брат получит кровную вражду с семьей Гренета, – пригрозила я.
– Антимагические браслеты помогут, – ехидно сказала Аджиала. – Жена должна быть покорной и любящей. И без магии. Это слова Шуграта.
Я разозлилась окончательно. Лишить магии – это же все равно как забрать у человека одно из чувств, позволяющих познавать мир. Неужели кто-нибудь добровольно отказался бы от слуха или зрения? Но лишить магии считают нормальным. Так уж распорядилась судьба, что брат имел небольшой магический дар, зато, в отличие от меня, у него был шаманский, который Шуграт и развивал. Поэтому для него лишение магии было всего лишь словами, за которыми ничего не стояло. А для меня это было потерей целого мира.
Я сделала вид, что никакой Аджиалы здесь нет, повернулась к ней спиной и опять занялась непокорной иллюзией. Думала я даже не о том, что делаю, а исключительно о том, чтобы жена брата убралась отсюда вместе со своей радостью. Возможно, именно поэтому у меня наконец получилось. Во всяком случае, запах присутствовал точно. Правда, это был совсем не нежный аромат, присущий этому мелкому кустарничку, цветущему по ночам и выбранному мной в качестве образца для иллюзии, да и ароматом его назвать, пожалуй, было нельзя. Скорее вонь, совершенно мерзкая, проникающая везде и всюду. Аджиала прикрыла рот своим широким вышитым рукавом, закашлялась и с трудом выдавила: