– Катя, вы стали меркантильны.
Она ответила не сразу, сначала взяла стул и поставила к окну, по стеклу которого прогуливалась муха. Было заметно, что насекомое уже акклиматизировалось, а вид девушки с мухобойкой его не пугал, а забавлял.
– Все женщины меркантильны, если речь заходит о мужском внимании.
– Я мог бы предложить тебе дружбу, но знаю, что мы не сможем дружить.
– Да, это больше будет похоже на разврат.
Максим расхохотался так громко, что муха не выдержала и пошла на очередной круг. Теще не нравился его смех. Не то чтобы Максиму мешалась эта муха, просто он хотел как-то развлечься, другими словами, понаблюдать за игрой выдающихся бедер своей секретарши, которая была в него по уши влюблена. Флирт – он мог себе это позволить, она – нет. Ей нужен был не флирт, ей нужна была любовь, всему ее теплому доброму телу.
– Третья попытка, – перестал смеяться Максим. Катя посмотрела сначала на него, потом стала выцеливать севшую на занавеску муху. Но в этот момент ветер своей мощной рукой распахнул окно настежь и дернул за занавеску. Тем самым он спас жизнь теще, та улетела.
– Вот, теперь ваша совесть чиста.
– А ваша? – поставила стул на место Катя.
– Мою уже не отстирать, Катя.
– Попробуйте «Ваниш».
– Спасибо, только она спит.
– Да не за что, Максим. – Иногда Катя сбрасывала с себя официоз и звала меня по имени. Но я не шел, я знал, к чему это может привести. Я отгораживался работой, женой, тещей, дверью, стеной, весной. Меня не вдохновляло совместное чтение служебного романа.
– Особенно за кофе.
– Вам окно закрыть?
– Не надо, пусть дышит. – Я углубился в экран компьютера. Открыл ящик, нашел письмо Томаса.
– Ну, я тогда пойду?
– Да, конечно. Как вы относитесь к гостям, Катя?
– Ходить или принимать?
– Принимать.
– Смотря кого и сколько. Надо соблюдать дозу. Иначе гости могут отравить жизнь.
– То есть вы считаете, что настоящие гости – это не те, что к тебе приехали, это те, что никак не могут уехать, – вспомнил Максим одного своего старого знакомого, который жил на берегу Черного моря и был настолько гостеприимным, что постепенно гости вытеснили его из собственного дома. Однако, он не расстроился, рассуждая философски, он объяснял, что, видимо, этим людям море нужнее, чем ему. Кончилось тем, что он поставил в саду палатку и жил там. Но Максим не хотел жить в палатке, чувство собственного достоинства да и климат питерский не позволяли.