И старый Хобден громко расхохотался.
– Я вижу, ты не забыл старого. Ты по-прежнему занимаешься «этим»? – И гость старого плетельщика сделал вид, что стреляет из ружья.
Хобден ответил движением руки, которым он как бы ставил силок для кролика.
– Нет, мне осталось теперь только «это». Что делать? Старость. А где ты был все эти годы?
«Я побывал в Плимуте; я побывал в Дувре, я шатался по всему свету», – пропел старик строфу из старой песни. – И, – прибавил он, – мне кажется, я знаю старую Англию лучше многих.
Повернувшись к детям, он подмигнул им.
– Вероятно, тебе рассказали много небылиц. Я изучил Англию вплоть до Вайльдшайра. Там меня даже надули, продав мне плохую пару садовничьих перчаток, – заметил Хобден.
– Лгут и надувают повсеместно. Но ты, Ральф, все же поселился на старом пепелище.
– Нельзя пересадить взрослое дерево, оно умрет, – сказал Хобден и засмеялся. – А я умирать хочу не больше, чем ты желаешь помочь мне просушить мой хмель.
Старый исполин прислонился к стене у камина, развел руками и сказал:
– Найми меня.
И два приятеля захохотали. Скоро дети услышали, как их лопаты заскребли по холсту, на котором лежал слой желтых шишек хмеля, сушившегося над огнем; когда же старики переворошили хмель, сарай наполнился сладким, навевающим дремоту запахом.
– Кто это? – шепотом спросила Уна Пчелиного Мальчика.
– Знаю не больше, чем вы оба… если вы знаете, – с улыбкой ответил он.
По сушильным доскам топали ноги; раздавались голоса разговаривающих. Сквозь отверстие пресса прошел мешок; он наполнился и растолстел, когда старики насыпали в него хмель. «Звяк» – лязгнул пресс и расплющил мешок в лепешку.
– Тише! – крикнул Хобден. – Не то разорвешь холст. Ты не осторожнее быка фермера Глизона. Садись-ка к огоньку. Теперь дело пойдет.
Старики вернулись к камину; Хобден открыл ставни, чтобы посмотреть, готов ли картофель, а Том Шосмис сказал детям:
– Посильнее посолите картофелины. Это покажет вам, какого сорта я человек. – Он опять подмигнул, Пчелиный Мальчик снова засмеялся, а Уна широко открыла глаза и посмотрела на Дена.
– Я-то знаю, что ты за человек, – проворчал старый Хобден, собирая картофелины.
– Ты знаешь? – Том зашел за спину своего друга. – Некоторые из нас не выносят подков, церковных колоколов, живой, проточной воды. Кстати, говоря о проточной воде, – обратился он к Хобдену, отходившему от очага. – Помнишь ты большое наводнение, во время которого работник мельника утонул на улице Робартсбриджа?