Капельки воды стекали по бледным щекам, капая куда-то на живот. Ей хотелось снести всё с этого стола, разбить зеркало, бунтовать. Но за столько лет она научилась обуздать порывы ярости и не крушить всё подряд.
Дарлинг снова посмотрела на себя. Картина не из лучших. Сейчас ей просто хотелось забыться.
Ей просто хотелось уехать.
Дарлинг проснулась от того, что кто-то мягко теребил её за руку. Она нехотя открыла глаза и тут же зажмурилась от резкого солнца: вчера шторы так никто и не закрыл.
Флёр стояла у изголовья, не отнимая попыток разбудить её. Лицо старухи, покрытое морщинами, выражало беспокойство. Заметив, что девушка проснулась, она облегчённо выдохнула, прикладывая руку к груди.
– Ваше Высочество, вы меня так напугали! – охала служанка, следуя к гардеробной для выбора наряда.
– Какой час? – спросила Дарлинг, вскакивая с кровати.
Она посмотрела на расположение солнца: оно было довольно высоко. Девушка и не помнила, когда последний раз так долго спала. Обычно она всегда вставала рано, чтобы не сталкиваться с нежелательными жителями замка. Видимо вчера сон пришёл очень поздно, ведь Дарлинг помнила, как бессмысленно глядела в потолок, прежде чем провалиться в царство Морфея.
Эти мысли истощают.
– Вас ждут к завтраку, – осведомила Флёр, затаскивая девушку в какое-то платье персикового цвета.
Отвратный цвет, между прочим.
Дарлинг недовольно цокнула. Семейные завтраки совсем не тянули на такое название: отец угрюмо сидел, витая в своих грозовых тучах, а Аврора… Ну она была собой. Как и всегда.
Флёр кружилась вокруг принцессы, делая её вид нормальным для выхода из этой комнаты. Нормальным…
Чтобы быть для этого мира нормальным, нужно невозможное.
– Вам бы поспешить, король не любит ждать. – поторапливала служанка, закончив возиться с её внешним видом.
Дарлинг повела плечом. Хуже ведь уже не станет. Она проспала впервые за долгие годы, не съедят же её живьём.
Девушка спустилась с лестницы, следуя по огромному коридору в сторону обеденного зала. Мимо проходили разные слуги, которые вежливо поклонившись, продолжали свою работу.
С двух сторон на стенах висели картины с самыми разными сюжетами: начиная от безобидного природного пейзажа и заканчивая человеческой натурой. Дарлинг никогда не понимала художников или тех девушек, что позировали для картин. Согласиться рисовать такой вид, а позже отдать его богатым людям – достойно некого уважения. Девушку не очень интересовали причуды этих людей, она считала, что у каждого должно быть странное увлечение. К примеру, её любовь к тренировкам на мечах…