– Нет, – улыбнулся мужчина, внимательно оглядывая мой наряд, подмечая и мешок с травами, и сапоги, и замызганное платье. – Разве что на лесную нечисть, решившую перебраться за городские стены и тянущую свой скарб от самого болота. Помочь?
– Тоже хотите в нечисть записаться? И не боитесь, что сожгут?
– Не боюсь, – качнул головой собеседник и извлек из-под рубашки знак-оберег, какими в храмах Кардалиса приторговывали. Только в отличие от триерских безделушек, по этому искры бегали, будто не просто железяка погнутая, а благословленная, силой бога отмеченная.
– А я боюсь, – вырвав локоть, буркнула я. Настроение и без того плохое, испортилось окончательно: не хватало в городе пришлых жрецов! Будто без них проблем мало. – Еще примут за вашу пособницу… Нет уж, сама дойду. А вы вперед езжайте, как раз своих у ворот догоните и вместе от ворот полетите, – закончила, перехватывая поудобнее сапоги, и зашагала в сторону города. На небе предательски забрезжил рассвет. И, кажется, теперь я знала причину появления своей тревоги.
Я прибавила шагу. Конь за спиной протяжно заржал, недовольный поведением своего хозяина. И я с ним, конем, была полностью солидарна. Вместо того чтобы догонять остальную группу, Эрвин заставлял коня плестись за мной след в след, останавливая бедолагу, когда я решала сделать перерыв. Я негодовала, осознавая всю подлость ситуации. Мне претило ступать в город как проводником, так и подконвойной, но выбора мне не оставляли.
В очередной раз остановившись, я резко обернулась и, зло прищурившись, поинтересовалась:
– Вот вам совсем нечем заняться?
– Не-а, – развел руками паяц и напомнил, ухмыляясь: – Ты сама сказала, раньше полудня в город не попасть, а сидеть у ворот в ожидании аудиенции гордость не позволяет.
– А тащиться со скоростью раненой черепахи – позволяет? – хмыкнула я, чуть добрея. Аргументы собеседника бальзамом пролились на пострадавшую самооценку. Хоть кто-то прислушался к доброму совету.
– Так в приятной компании, – пожал плечами нежданный спутник. – И не просто так. Может, еще чего занятного о мэре расскажешь. Не он ли виноват в столь плачевном состоянии горожан?
– Отчасти, – вздохнула я, но лгать совесть не позволила. – Но платье – это болотник, а не мэр. Не любит скряга, когда я прихожу. Так и норовит в топь утянуть.