– Окей, без проблем, меняем девочку, – киваю я и мысленно раскидываю в голове остальные заведомо провальные варианты. Первый вариант – темнокожий друг Арнольда, Джеральд. Понимая, что летом 2020-го нарисовать темнокожего парня и поставить около него дизлайк равносильно тому, что надеть белый колпак на голову и сесть на лавочку на центральной улице города, все же говорю:
– Можно мальчика, друга Арнольда, Джеральда, нарисовать.
– Да, отлично, – оживился шеф.
– Но он черный, – быстро проговариваю я, надеясь, что прилагательное зависнет где-то в воздухе и выпадет из фокуса.
– Черный? Точно, он же черный. Нет, не пойдет. Расизм.
– Ладно, можно тогда нарисовать Гарольда. Он белый, но с лишним весом. Подходит?
– Да, почему нет?
Действительно, почему? Может быть, потому, что это какой-нибудь фэтшейминг? Или дискриминация людей с выпадающими зубами, или людей, которые носят кепки? Откуда мне знать, где принудительно заканчивается моя творческая свобода?
Остановились на Арнольде и Гарольде. Но после стало ясно, что большее разочарование маячит впереди. Оказалось, что подростки из числа людей с миграционным, т.н. «восточным» прошлым не знают этих персонажей. Было очень забавно наблюдать за каждодневной ситуацией, когда приходят немцы и кричат, видя плакат:
– Эй, Арнольд!
А рядом стоят ребята с Ближнего Востока и не понимают, о чем и о ком идет речь, а главное, кто здесь Арнольд?
Такая же история с Мальчиком-Который-Выжил. С Гарри Поттером. У меня было несколько значков, посвященных саге, которые я купила перед отъездом из России и часто носила на одежде. И слишком много вопросов от тех же людей, которые впервые увидели Арнольда: кто такой этот Гарри? Твой бойфренд?