– Надо зачерпнуть, по рукам растереть. И съесть немного. Может, по дороге другой еды не будет.
– Да ладно, мы ж возьмем! – сказал Роман.
– Давайте, давайте, – поморщился Мишаня.
Ребятки набрали в горсти сероватую массу, размазали, попробовали осторожно.
– Ничего так. Невкусно, конечно, – сказал Артем.
Мишаня кивнул, а сам смотрел внимательно, вглядывался, слушал, не будет ли знака какого. Вдруг их Каша не примет, двоих этих? Ничего этакого не было. Птички тенькали, бурундук посвистывал, дразнился, комары звенели, ветерок теплым веял, облачка гнал по небу.
– Ладно. Как соберемся, так и двинем, – сказал Мишаня.
Вечером они складывали рюкзаки, паковали вещи, проверяли все. Называли они друг друга Ромыч и Темыч, придурок, гнида и урод. По-дружески так. И курить ходили. Мишаня строго предупредил, чтоб окурки в ведро кидали, не на землю. И в Кашу окурки нельзя, в карманах таскать придется.
– Это зачем? – спросил Роман.
– Надо. Если что – другого ищите с вами идти, – угрюмо ответил Мишаня, и заткнулся Ромыч.
Ночью, как заснули городские, Мишаня опять к Каше пошел, прямехонько к алтарю. Место было тайное, укрытое. Ветки откинул, встал на колени. На пеньке лежали косточки, перышки прилипшие. Видать, кто-то куру зарезал. Странно это, но люди, они такие. Мало ли что в голову придет. Мишаня долго стоял, решиться не мог. Жалко было. Вздохнул и достал из кармана кольцо-обручалку. Пускай. С Ленкой все равно ничего не будет. Положил на бурое дерево, ножиком руку полоснул и долго держал, кровь текла, потом капать стала. Про себя просил, чтоб все хорошо было. Горшочек пусть услышит. А будет все хорошо, так еще что-нибудь на алтарь принесет. Как унялась кровь, взял кольцо и с размаху в Кашу выбросил. Никто не найдет. Ветки на место, и домой можно. Шел и думал: приняла Каша или нет? Там видно будет.
Уснул как убитый, а проснулся рано, и даже выспался. Комары ночью не кусали, кожа не зудела. Непривычно совсем. Растолкал городских, встали, поели да пошли.
Сначала ступали легко, потом под ногами зачавкало. Под последними деревьями остановился Мишаня, снял крестик, завязал в платок и у корней положил. Теперь еще ленточки завязать надо, городским тоже дал, они пустые пришли. Без понимания, значит, люди. Ну да кто от них чего ждет. Посмеивались за спиной, но тихо. Главное, чтоб слушались в дороге.