«Я к вам опять, – сказал Франц, – я хотел бы еще раз посмотреть комнату».
Старичок в знак согласия приложил руку к груди и быстро, совершенно беззвучно, пошел вперед по длинному, темноватому коридору.
«Бог знает какие дебри», – брезгливо подумала Марта, и ей опять почудилась озорная улыбка мужа: меня журила, а сама помогаешь, меня журила, а сама —
Впрочем, комната оказалась светленькой, довольно чистой: у левой стены деревянная, должно быть скрипучая, кровать, рукомойник, печка; справа – два стула, соломенное кресло с потугами на грацию; небольшой стол посредине; комод в углу; на одной стене зеркало с флюсом, на другой портрет женщины в одних чулках.
Франц с надеждой посмотрел на Марту. Она указала зонтиком на правую пустоватую стену и каким-то деревянным голосом спросила, не глядя на старичка:
«Почему вы убрали кушетку, тут, очевидно, что-то раньше стояло».
«Кушетку просидели, она в починке», – глухо сказал старичок и склонил голову набок.
«Вы ее потом поставите», – заметила Марта и, подняв глаза, включила на миг электричество. Старичок тоже поднял глаза.
«Так, – сказала Марта и опять протянула зонтик: – Постельное белье есть?»
«Постельное белье? – удивленно переспросил старичок; потом, склонив голову на другой бок, поджал губы и, подумав, ответил: – Да, белье найдется».
«А как насчет услуг, уборки?»
Старичок ткнул себя пальцем в грудь.
«Все – я, – сказал он. – Все – я. Только – я».
Марта подошла к окну, посмотрела на улицу, потом прошлась обратно.
«Сколько же вы хотите?» – спросила она равнодушно.
«Пятьдесят пять», – бодро ответил старичок.
«Это как – с электричеством, с утренним кофе?»
«Господин служит?» – поинтересовался старичок, кивнув в сторону Франца.
«Да», – поспешно сказал Франц.
«Пятьдесят пять за все», – сказал старичок.
«Это дорого», – сказала Марта.
«Это недорого», – сказал старичок.
«Это чрезвычайно дорого», – сказала Марта.
Старичок улыбнулся.
«Ну что ж», – вздохнула Марта и повернулась к двери.
Франц почувствовал, что комната вот-вот сейчас навсегда уплывет. Он помял шляпу, стараясь поймать взгляд Марты.
«Пятьдесят пять», – задумчиво повторил старичок.
«Пятьдесят», – сказала Марта.
Старичок открыл рот и снова плотно закрыл его.
«Хорошо, – сказал он наконец, – но только, чтобы тушить не позже одиннадцати».
«Конечно, – вмешался Франц, – конечно… Я это вполне понимаю…»