– Который у индейцев на стрелах?
– Он самый.
– А как вы узнали обо мне?
– Мы нашли номер вашего телефона в ее сумочке.
– Просто не верится! – вырвалось у меня. – Никогда бы не подумала, что она способна на… такое.
– Но вы же сами сказали, что с психикой у нее было не все в порядке. Кстати, ваше яркое описание – ключ к ее характеру и, возможно, к самоубийству. – Он испытующе смотрел на меня.
Я задумалась. Что-то было не так… Психика… действительно… Я словно слышала ее голос – истеричный, эмоциональный, с хрипотцой, которая еще тогда показалась мне неестественной…
– Понимаете, если бы она не ушла так деловито после слез, истерики… С ней была истерика, она рыдала, хватала меня за руки, а потом вдруг оборвала себя, попрощалась и ушла. Как-то странно…
– От людей с расстроенной психикой можно ожидать всего, чего угодно, Екатерина Васильевна.
– Наверное. А когда это случилось?
– Двадцать восьмого октября.
– Через неделю после нашего разговора… А как… кто ее обнаружил? Родные?
– Нет, соседка. Утром двадцать восьмого октября ее муж, Ситников Александр Павлович, улетал в командировку в Германию. В аэропорту они были вместе, она его провожала. Около двух она вернулась домой, ее видели соседи, и больше, видимо, не выходила. Муж позвонил ей на другой день, двадцать девятого, из Франкфурта, но не застал. Вернее, она уже была мертва к тому времени, так как умерла около полуночи двадцать восьмого. Он позвонил домой еще несколько раз, а потом набрал соседке и попросил сходить к Елене. Та, не достучавшись, позвонила участковому. Дверь взломали и обнаружили ее в постели мертвой. Никаких следов присутствия чужого человека, никаких окурков, остатков ужина на двоих, чашек с ядом, а также следов взлома или отмычки. Все чисто. Стакан сока на тумбочке у кровати – тоже чистый, отпечатки пальцев ее собственные. Так что очень может быть, что самоубийство.
Мы помолчали. Я была подавлена. Сцена в парке приобрела трагический смысл. Ей нужна была помощь, а я… Бедная женщина!
– А… – начала было я, но, взглянув на Леонида Максимовича, так ничего и не сказала.
– Спрашивайте, – разрешил тот, – вам можно, ведь мы почти коллеги. Кроме того, я верю в женскую интуицию. И логику.
– Я просто подумала… что яд должен был где-то храниться…
– В одной из ее сумочек был найден обрывок листка из блокнота со следами стрихнина. Блокнот ее собственный, мы даже нашли место, откуда этот листок был вырван. Еще вопросы?