В тот раз я впервые заговорила о разводе. Еще свежи были воспоминания молодости, чтобы сделать вывод: если я не чувствую себя счастливой, то зачем это всё? Мгновенно погружаюсь в тот день…
Дима с Улей стоят на улице. Вокруг тянется дорога в две стороны, качаются деревья, тронутые ранней осенью. Небо затянуто серой матовой пленкой, вокруг – ни одного человека.
– Ну?! – повышенным тоном повторяет Дима, пытаясь заглянуть Уле в глаза. – Что? Что с тобой?
Уля молчит, и Дима продолжает.
– Вечно недовольная, с такой миной ходишь, что… Да меня уже мама спрашивала: вы, что, поругались? Но мы же не ругались? Или я чего-то не знаю? Так объясни! – он уже срывается на крик. – Что я опять делаю не так?!
Трясет головой от раздражения. Уля вздыхает и поднимает на мужа глаза: попробовать объяснить? Это ведь её Дима. Может, они просто недопоняли друг друга? А сейчас поговорят и всё уладят.
– Я… – начинает Уля, вздыхает и останавливается.
Оказывается, не так-то просто высказывать всё, что нагноилось в душе.
– Ну?! – кидает в неё Дима вопросом, округляет глаза и садится на корточки, скрестив руки на груди.
Смотрит вдаль. Он уже предчувствует, что сейчас услышит претензии в свой адрес и готовится защищаться.
– Я просто устала, Дим, – собирается наконец Уля с духом; не смотрит на мужа и не замечает его окаменевшего настороженного состояния. – Понимаешь, я так надеялась… – она вздыхает, пытаясь вспомнить ту речь, которую мысленно говорила много раз, и получалось складно и убедительно. – А ты всё время уходишь. Я надеялась, что смогу здесь отдохнуть немного. От детей. То есть я, конечно люблю их, но я дома постоянно с ними, пока ты на работе… И здесь. Ты уходишь, и ничего не меняется… Думала, мы побудем вместе. Мама твоя не особо помогает с мальчиками… Я уже неделю реву, когда никого рядом нет! И второй день думаю о разводе…
Она наконец решается повернуться к Диме и запинается об его ледяной взгляд. В горле пересыхает. Она сказала что-то страшное? Зря вставила про его маму…
– Всё сказала? – плюется Дима словами в её сторону после затянувшейся паузы.
Его брови по-прежнему высоко подняты, будто он шокирован услышанным.
Уля глубоко вдыхает воздух и отводит глаза, чувствуя, как в носу завязывается узел. «Только не разреветься, только не разреветься», – повторяет она про себя. Плохая идея.