В революционные годы и позднее имело место продолжение публичных обсуждений кровавых наветов в среде русских эмигрантов.
В. Шульгин в своей антисемитски настроенной брошюре под названием «Что нам в них не нравится» при реконструировании возникновения кровавого навета возложил вину за наветы на евреев, обвинив их в доносительстве – евреи якобы писали римским властям доносы на христиан, обвиняя их в ритуальном использовании жертвенной крови и каннибализме. Но заявление Шульгина – чистой воды выдумка его воображения. Владимир Петрухин заявил, что такие факты истории неизвестны.
«Итак, я – антисемит. «Имею мужество» об этом объявить всенародно. Впрочем, для меня лично во всяком случае никакого нет тут мужества, ибо сто тысяч раз в течение двадцатипятилетнего своего политического действования о сем я заявлял, когда надо и не надо. Но раз этого сейчас требуют, то, конечно, я должен.
При этом прошу обратить внимание, что я не какой-нибудь антисемит – недозрелый. Известно, что в 1917 году появились у нас мартовские эсэры. Так вот с их легкой руки, то есть начиная с февральской революции, появились у нас антисемиты не только февральские и мартовские, а на все двенадцать месяцев в году. Так я не такой. Я антисемит – «довоенный».
Об этих «месячных» антисемитах поговорим позже. О них можно сказать, впрочем, как говорил Некрасов: «Порвалась цепь великая, порвалась и ударила, одним концом по барину, другим по мужику».