Эмануил Иофе в посвященной Никитину статье приводит воспоминания партизана его бригады Анатолия Павловича Цыбульского (судя по всему не вышел с Никитиным за линию фронта – в январе 1943 года участвовал в бою в районе Станьково, без потерь вывел из окружения часть партизан45). Цыбульский «… описывает Николая Михайловича высоким, подтянутым, с волевым лицом, строгими, внимательными, пронизывающими глазами и басовитым голосом. Говорил спокойно, окриков себе не позволял. Строго следил за внешним видом партизан, приказывал: „Всем бриться! Подшить воротнички!“ По его словам, Никитин сам участвовал во многих операциях, после каждой операции проводил ее разбор: правильно или нет вел себя командир группы, разбирал поведение каждого бойца. Николай Михайлович Никитин пользовался в отряде и в бригаде большим авторитетом как справедливый человек и опытный командир»46.
В целом, конечно, Никитин привнес в партизанщину профессионализма, пытался наладить дисциплину. Об этом говорят и документы бригады. В одном из первых приказов по отряду, он писал:
«Указываю на следующие недостатки, имевшие место при выполнении операции:
1. мародерство отдельных товарищей (лазание по карманам, чемоданам, присвоение вещей и др.)
2. при ведении огня некоторые бойцы стреляют, не видя цели.
3. отдельные элементы нарушения дисциплины во время операции, как то выкрики, переобувание и пр.
Приказываю: командирам и бойцам подразделений отмеченные выше недостатки во время операций не допускать»47.
Мародерство с ведома начальства (не присвоенное втихаря, а сданное в общий котел) преступлением не считалось; в этом случае добытое учитывалось в качестве трофеев. Часто трофейные ценности в отряде, а потом и в бригаде Никитина использовались для поощрения бойцов: захваченные в боях вещи (не только оружие, например, престижные у партизан парабеллум и маузер), но и карманные и наручные часы, фотоаппараты и др. вручались отличившимся бойцам и командирам в качестве наград48.
В то же время, Никитин предпринимал попытки ограничить становившиеся привычными во взводах и ротах разгильдяйство и расхлябанность. С 30 мая он категорически запретил своим партизанам покидать расположение отряда без пропуска (выдавал начальник штаба), а также ограничил допуск в лагерь посторонних лиц (в их числе – жителей окрестных деревень, приходивших навестить знакомых окруженцев) – отныне их пребывание на Долгом Острове разрешалось только с ведома командования