Томас неохотно обернулся и посмотрел на вспотевшего, смущенного молодого полицейского, на его разгоряченное лицо и мундир с медными пуговицами, начищенными до блеска. Глаза констебля были полны тревоги – он, видимо, опасался, что не так быстро выполнит срочное задание начальства. Мика Драммонд был самым главным на Боу-стрит[1], и к тому же джентльменом, а Питт – инспектором, чью работу наконец начали оценивать по достоинству.
Томас доел остатки заливного, сунул смятый кулек в карман, а хлебные крошки бросил в реку чайкам. Они налетели мгновенно, сверкая на солнце белыми крылами.
– Благодарю, констебль, сейчас иду, – успокоил юношу инспектор. – Он у себя в кабинете?
– Да, сэр. – Полицейский хотел было что-то еще добавить, но поостерегся. – Да, сэр, у себя, – подтвердил он, следуя за Питтом, уже поднимавшимся по ступеням на набережную.
– Спасибо, можете отправляться на пост, – еще раз поблагодарил констебля Томас и зашагал по направлению к Боу-стрит. Он решил, что пешком дойдет гораздо быстрее; не стоит тратить время на поиски кэба в таком людном месте, как набережная. Денек выдался отличный, и кругом было немало желающих прокатиться в экипаже, чтобы подышать свежим воздухом.
Наконец инспектор достиг полицейского участка – к великому облегчению дежурного сержанта, увидевшего его еще издали, – не медля, поднялся по лестнице и постучался в дверь кабинета начальства.
– Войдите! – услышал он нетерпеливый голос Драммонда.
Войдя, Питт по привычке плотно прикрыл за собой дверь. Шеф стоял у окна, как всегда безукоризненно одетый с той легкостью и простотой, которая свидетельствует о врожденном вкусе, исключающем какое-либо щегольство. Его узкое худое лицо выражало волнение и тревогу, была она и в каждом его движении, и в напряженной прямоте осанки.
– А, Питт, очень хорошо, что вы здесь, – приветствовал он инспектора улыбкой, которая тут же сменилась прежней озабоченностью. – Я передал Парфитту дело о мошенничестве, ибо для вас у меня есть кое-что поважнее. Это весьма деликатное… – Тут он осекся, на мгновение задумался, а потом со знакомой Томасу решимостью отбросил сомнения. Питт ценил начальника именно за эту прямоту, отсутствие лицемерия и недомолвок, часто присущих чиновникам высокого ранга. Если сейчас Драммонд на мгновение заколебался, то на это есть веская причина. Видимо, важность и необычность дела давят на него, и этим объясняется то, что он не сразу находит нужные слова. Инспектор терпеливо ждал.