– Э-э… бон джорно? – проговорила она на всякий случай.
– Василий Павлович оказал мне громадную честь… – произнес я пароль.
Она держалась неуверенно, пока не увидела мой белый «мерседес». А устроившись в нем, вдохнула горячий кипарисовый воздух раздувающимися ноздрями и сделала мне предложение:
– А знаете ли что, если вам все равно, то – я летела сюда и мечтала искупаться сейчас, вот сейчас, немножко в другом месте. Фонтане Бьянке – вы о таком слышали? Может, мы туда сначала, знаете ли, быстро-быстро завернем?
Да какие пустяки. С учетом того факта, что в Таормину из Катании надо поворачивать напра-во и ехать километров пятьдесят. А в «фонтаны» вовсе даже налево, и они за Сиракузами, возле Аволы, на пути к Рагузе и игрушечному городку в горах – Ното. Быстро-быстро. Сто километров с лишним. Потом, на обратном пути, те самые сто с лишним и еще те самые пятьдесят.
Да она могла бы сказать – а знаете ли что, есть такой очаровательный бутик в Палермо, на том конце острова, двести пятьдесят километров в одну сторону, я хотела купить там резинку для волос – и я бы поехал.
А потом, сама дорога здесь – нескончаемый праздник. Ее такой делают итальянцы.
Это вот как выглядит: представьте, что вы плавно идете на запрещенных ста тридцати на своем «мерседесе», а вас с гневным гудком обгоняет и уносится вперед на ста шестидесяти местный житель на своем битом «фиате-пунто». Который на вид и ста не должен делать.
– Это же здесь, – уверенно показала она мне на неприметный левый поворот с шоссе, которое давно уже на шоссе было не похоже. – Здесь-здесь… Совсем близко.
А потом было «вот за поворотом тут стоял рыбный ресторан у моря со стеклянной верандой – не может быть, он есть! Да тут вообще ничего не меняется, какое счастье!».
Вообще-то для меня это стало открытием: у нас на острове есть, скрываются в зелени, вот такие как бы деревни? Да даже и целые городки из очень странных домиков – круглых: с закругленными крышами и перилами балконов. Все очень-очень простые, все немного старые и смешные. Но увитые бугенвилеями и виноградом, с разросшимися пальмами и множеством иных деревьев. Шестидесятые годы. Памятник. И какой-то умерший памятник – где люди?
– Всё как тогда, – заторможенно сказала великая женщина. И вдруг резко обернулась ко мне:
– Этот поселок вот так и стоит пустым большую часть года. Это виллы, не дома. Но с мая по сентябрь – всё гудит. А уж как тогда гудело… К нам приезжали они все, Росселини, Джина как-то посетила, кто еще… Да Бернардо же! Бертолуччи, я имею в виду!