По обширной территории этой бетонной крепости в каком-то не очень понятном порядке были расставлены машины, сразу же поразившие стажера своей мощью, грубостью исполнения и в то же время своеобразной механистической эстетикой.
Здесь было около двух десятков мощных тягачей, тщательно затянутых в броню – явно кустарную, но, несомненно, крепкую и даже в какой-то мере красивую. Создавалось даже впечатление, что создатели этих чудовищных машин соревновались друг с другом в умении придать тягачам наиболее зверский вид. Надо сказать, получалось успешно. Бронированные капоты и крылья, вычурные «жалюзи» радиаторных решеток и стекол, тараноподобные бамперы и шипы на колесных дисках – все это отдавало подлинным Средневековьем. Как и не менее вычурные прицепы, больше напоминавшие вагоны старинных бронепоездов или корпуса первых броненосцев.
В темных провалах ворот то ли складов, то ли ангаров виднелись силуэты совсем уж экзотических машин, но Лео не успел их толком рассмотреть: Веста потащила его в сторону большого здания с плоской крышей, в глубине которого что-то скрежетало, визжало и обильно искрило. Это оказалась мастерская – грубая, примитивная, заполненная безнадежно устаревшим оборудованием. Какие-то люди в промасленных комбинезонах или вовсе по пояс голые орудовали инструментами, полностью наплевав на технику безопасности. Пригнувшись, гости прошли под висящей на подъемнике тушей грузовика. Крепкий мужчина в кожаном фартуке остервенело колотил кувалдой в бронированный борт. От звуков и резких запахов начинала болеть голова.
Лео поймал себя на мысли, что продолжает рассуждать с точки зрения селенита. Это было неправильно и опасно: чтобы выжить в этом мире, отыскать товарищей и вернуться живым, требуется понять правила, по которым живет этот мир. И лучше всего – стать здесь своим, каким бы мерзким это ни казалось на первый взгляд. Другого пути у него просто нет.
Он предавался всем этим отвлеченным мыслям, когда взгляду вдруг предстала картина, резко спустившая стажера с небес на землю. Не то чтобы совсем отталкивающая, но заставившая екнуть сердце и сжать зубы: Веста висела на шее у какого-то грязного, голого по пояс мускулистого мужика, и, улыбаясь, позволяла тому обнимать себя и целовать – правда, только в щеки и шею… Черт возьми – в шею! Чувство было совершенно нелепое, неуместное, но Лео никак не мог от него избавиться. Как и признать, что это – самая обыкновенная ревность.