Он брёл домой, вспоминая, с каким трудом добился, чтобы отец позволил взять в жёны Петруню. Девушка из нищей семьи, им не ровня – у них ведь тогда ещё мельница была. Батька не сразу, не вдруг, но смилостивился. Видать, учёл в уме то, что девка скромная и работящая, а это, пожалуй, важнее всего. Правда, со сватами так и не сдружился, в помощи не отказывал, зерна или муки давал, но тепла и дружбы меж ними не водилось. Да что уж старое поминать.
Он вновь обернулся к старой некрасивой ветле. Дерево напоминало его жизнь.
– Хоть бы молния тебя сразила, а то всё стоишь! – сказал Михась.
– Ирод, хайло проклятое, кабы провалиться тебе! Креста на тебе нет! Да как ты только можешь так! – бабка Лукерья бежала с криком. Поначалу староста решил, что ругань обращена к нему. Ведь выгребли полицаи все её запасы, оставив её и внучку ни с чем. Она плакала, а Михась только мычал и записывал тогда в толстую книгу. Ну и пусть ударит его, прямо сейчас, и прямо по щекам! Что делать ему. Извиняться не стает, глупо и поздно.
Но отчаянный вопль относился не к нему. Полицай Троха волок, ловко ухватив за косы, девчушку Просю – внучку Лукерьи. Она отчаянно скулила, пыталась укусить крепкую руку, но лишь хваталась за подвёрнутый рукав и белую полицейскую повязку. Лукерья семенила на подогнутых ногах. Трохе это надоело, он обернулся и сказал с привычной улыбкой-гримасой:
– Коли сейчас же не успокоишься и не пойдёшь домой, застрелю!
На Михася же он посмотрел как-то по-другому, внимательно, словно оценил и отметил что-то важное:
– Отпусти девку, не бери грех! – неуверенно сказал староста и снял шапку.
– А что, староста, давай вдвоём курочку-молодицу перьев лишим? Тряхнёшь стариной? Иль ты только по баранам теперь охоч?
– Дурень ты, – прошептал Михась. Зачем и куда тянул полицай Просю – понятно. Насиловать без повода сотрудник полиции не мог, немцы установили жёсткие правила. Жестокость без объяснимых причин каралась новой властью. Значит, повод был. Чтобы так показательно, по улице тянуть за волосы, только одна причина – выявлена связь Проси с партизанами. Тут уж делай с человеком, что хочешь. А лучше устрой показательную расправу, чтоб другим неповадно было. Немцы весьма ценили, например, когда пособников вешали в центре села и не снимали труп пару-тройку дней.