Две серых ямы вместо глаз просверлили пол. Высохшая, до последней капли, кожа, обтянула кости. Редкие волосы больше напоминали стёртое дно плетёного тканевого мешка. Выпиравший ощетинившийся позвоночник упёрся в барную стойку. Наверняка это бармен, раз оказался по эту сторону от стойки, где находится то, за чем, в большинстве случаев, приходят в салун. Между ног, в жалком напоминании кровавой лужи, теперь больше похожей на неудачную идею перекрасить пол в бордовый цвет, лежала поржавевшая двустволка. Механизм дробовика какое-то время сопротивлялся, но всё же дал заглянуть внутрь. Один патрон не отстрелян, от второго осталась только гильза.
Возле другого конца барной стойки, того, что дальше от входа, лежало нечто без кожи. Явно не человек. Механитарий? Струна знал лишь, что это человекоподобные механизмы и что внутри у них нет ничего, кроме шестерёнок и болтиков. Последнее, кажется, даже было чьей-то фразой, застрявшей в его памяти. Стоило Струне приблизиться к телу механитария, как сверху послышались щелчки курков оружия разных калибров, а следом за ними и скрипящий, как половицы, по которым ходил Струна, и низкий, словно рычание льва, голос.
– Эта железяка мертва, либо охренительно правдоподобно исполняет роль дохлой консервной банки. Если не хочешь последовать примеру ЭТОГО, то отстёгивай пояс и кидай под лестницу, дальше поговорим.
Они не спускались вниз, – моментально проскочило в голове. Нарываться на пулю не входило в планы Струны, и он, без лишних движений, исполнил волю незнакомца. Идти за прилетевшим подарком никто и не подумал. По телу Струны рысью проскакал холодок, нагло дёргая за нервы.
– Руки в потолок, – проскрипел всё тот же незнакомец, – да так, чтоб я поверил, что ты хочешь украсть с неба Квептру, – голос был ровным и медленным.