И вот я думаю: что, если бы моя прошлая далекая жизнь попала на перо какому-нибудь сочинителю! Поверьте на слово, выходка с призраком, обитающим в разрушенной церкви, просто детский лепет по сравнению с моими былыми «подвигами»!
– Могу себе представить… – улыбнулся Война.
– Нет, – замотал головой Ласт Пранк, – не можете, мой друг, не можете… – Не понимаю, Ричи, к чему вы ведете?
– Эх, – тяжко выдохнул пират, – к тому, Война, что не дай Бог кому-то пришло бы в голову описать не ту мою жизнь, полную перца и соли с порохом, а теперешнюю… Вот разве только какому-нибудь кладбищенскому смотрителю – ведь не часто из могил выползают ожившие люди, или священнику – я ведь по сути воскрес.
– Полно вам, – отмахнулся Якуб, – на вашу, как и на мою жизнь, никто не стал бы тратить ни чернил, ни киновари.
– Якуб, – вдруг сменил тон Ласт Пранк, – мне нужно уходить.
Красные от недосыпания глаза хозяина мельницкого замка округлились.
– Куда, Ричи? Что вы такое говорите?
– Меня зовут в дорогу те самые «пороховые искры», мой дорогой друг. И не только они.
– Да ведь через дыры в вашем теле можно муку просеивать!
– Ну-ну-ну, – урезонил разыгравшуюся фантазию Войны англичанин, – стоит ли так утрировать?
– Куда там еще утри-ро-ва… – Якуб умолк на полуслове, глядя, как Ласт Пранк стянул вниз одну из повязок на своем правом боку.
Еще вечером там ясно зияла дыра, и ободранные сулицей кости ребер скалилась столь зловеще, что мысль о том, будто мистер Свод ненадолго вернулся с того света, упрямо не уходила из головы Войны до сего момента.
Теперь же перед глазами Якуба было не иначе, как чудо: на месте страшных дыр просвечивали розовые округлые шрамы, размером со свиной пятак. Только то, что на них была совсем еще тонкая, нежная кожа, хоть как-то связывало произошедшее с реальностью.
– В чем дело, Свод? – сдержанно спросил Якуб, чувствуя, как стали набирать опасный темп скачущие в чехарде мысли. – Мы с вами неглупые люди и прекрасно понимаем, что такого просто не может быть.
– Не знаю, что вам и ответить, – легкомысленно пожал плечами Ричи, – значит, может.
– Вам не больно?
– Больно, – признался, Свод, – но где-то внутри, и, скорее, это боль по привычке. Что-то где-то покалывает, иногда жжет или зудит, но я чувствую, что поправляюсь. Если брать общее состояние, я бы оценил его, как второй день после серьезной простуды. Что самое интересное, появилось точно такое же, как и после простуды, непреодолимое желание начать что-то делать, шевелиться.