О нападении мятежников на корабль напоминала боль в сломанной руке, закованной в гипс. Правда, рука успешно заживала. Еще лучше обстояло дело с раной на голове: от нее над ухом остался лишь глубокий рубец, скрытый под волосами. Да, не ожидал он такого сопротивления от этого раба, этого мальчика для утех… В следующий раз нужно будет воспользоваться более мощным наркотиком.
Не ожидал он подобной непокорности и от фрименской рвани! Еще одно расстройство. Сейчас он должен был присутствовать на императорском празднестве на Оторио, заниматься полезными делами, показать себя. Барон очень переживал, что Шаддам заметит его отсутствие, но еще больше он боялся, что Император этого отсутствия не заметит.
Барон медленно свесил босые ноги с кровати и взял со стола свой гравипояс. Опоясавшись, он активировал устройство, и движения его сразу стали легкими и даже в какой-то мере изящными. К тому же барону нравилось ощущение легкого покалывания, вызванного антигравитационным полем.
Два молодых человека – оба чуть старше задушенного мальчика – отодвинули портьеру и вбежали в спальню с полотенцем и халатом. Юноши обернули полотенце вокруг бедер барона, пропустили концы между ног и закрепили застежками. Черный халат они набросили барону на плечи и затянули на поясе, а затем с подобострастными поклонами попятились назад.
Барон взглянул на стройное мертвое тело и согнул в локте здоровую руку.
– Подайте-ка мне этот хлам.
Юноши наклонились, подняли тело и положили его у ног барона.
Своей мощной рукой он взял труп за руки и легко – с помощью гравипояса – поволок к закрытому бронированному окну. Затем распахнул одну створку, впустив в комнату удушающий поток нестерпимо знойного воздуха, и взгромоздил податливое, как воск, тело на подоконник. Пока двое онемевших слуг наблюдали за ним широко раскрытыми глазами, Харконнен проталкивал труп в оконный проем. Вытолкнув тело, он понаблюдал, как оно, пролетев вдоль стены здания, рухнуло на покрытую песком улицу.
Обычно барон поручал подобные действа слугам, но иногда ему самому хотелось ощутить свою грубую силу и власть над жизнью и смертью. Эти красивые мальчики были как свежие цветы – он мог срывать их и выбрасывать, заменяя новыми.
Он прекрасно знал, что последует дальше. Эти отчаявшиеся люди были такими предсказуемыми. Появились нищие уличные оборванцы, одетые в невообразимое тряпье поверх конденскостюмов, подняли труп и торопливо понесли его прочь. По слухам – а барон был склонен им верить, – они забирали тела, чтобы добывать из них воду. Какая же жалкая у них жизнь!