– Убирайся вон из моего дома, видеть тебя не желаю, у меня больше нет дочери. И не смей даже появляться здесь, и к Майклу тоже приближаться не смей.
– Я ненавижу вас всех, – откашлявшись, прохрипела я, и кое-как поднявшись, пошла в свою комнату. Достала чемодан и покидала туда свои вещи, успев спрятать накопленные мною сбережения среди вещей. Я как раз складывала последние вещи в дорожную сумку, когда в комнату заглянул Майкл.
– Видишь, до чего ты довела все, а раздвинь ты разок свои прекрасные ножки, этого бы ничего не произошло, и никто бы ничего не узнал. Но, ты можешь ещё передумать, и я так уж и быть, уговорю твою мать, не выгонять тебя. – хищно улыбнулся мужчина, сильно осматривая мою фигуру.
Собрав все вещи и документы, и одев на себя прямо поверх пижамы, штаны и свитер, я застегнула чемодан и сумку и прошла мимо отчима, направляясь на выход из этого дома. На улице стояла ночь, но мне было плевать, лишь бы больше ни минуты не находиться здесь. Я знаю, что мама потом пожалеет о своих словах и своем решении, но простить ее я уже не смогу, наверное никогда…
Одев свою куртку и сапоги, скинула оставшуюся верхнюю одежду и обувь в пакет, я вышла на улицу..
– Всего доброго Габриэль, помни ты всегда можешь вернуться обратно, мое предложение пока что в силе,– противным голосом произнес отчим. И что только мама в нем нашла.
– Гори в аду, ублюдок, – зло прошипела я, и плюнув в него, развернулась и пошла прочь.
Слез больше не было, очевидно я выплакала месячную норму за последние пару часов. Куда идти, я тоже не знала, к подружкам было стыдно, про то, что твориться в моей семье никто не знал, родительскую любовь, я всегда удачно маскировала с помощью тонального крема. Мне было стыдно, рассказывать кому то, о том что творит моя мама, а с другой стороны, может стоило кому-то сказать и пожаловаться, может тогда было бы легче все это пережить. Хотя, вряд-ли бы мне кто-то поверил, если родная мать не верит. У отчима просто дар вешать лапшу на уши людям, а его сынок с радостью бы выгородил своего папашу, подтвердив каждое его слово, прибыв еще, что и его я тоже домогалась. Ещё бы, ведь он, как и его папаша, не раз приставал ко мне, лапал и зажимал по углам, за что и получал по причинному месту.
Я брела по улице, одна с чемоданом и двумя сумками, и не молча рыдала, мне казалось, что за сегодня я уже выплакала весь лимит слез, но оказалось что нет. Мне было, до жуть обидно за то, как поступила мама, а ведь она даже не вышла попрощаться, навсегда вычеркивая меня из своей жизни. Ну и пусть, пусть теперь живёт со своим Майклом и его сыночком, так, как ей заблагорассудится, лишь бы меня больше не смела трогать.