– Давай угощайся, – сказала Алиса, подвигая к нему чашку с чаем и блюдце с пирожным.
– А кто это на картине? – спросил Влад, принимаясь за лакомство.
– Понятия не имею, – ответила Алиса, бросая взгляд на портрет, – может, дочь хозяйки, а может, родственница какая-нибудь… Похоже, они живут вместе… Я слышала, как девочка смеется за стеной. Надо будет как-нибудь с ней познакомиться поближе.
Алиса хотела еще что-то сказать, но недоуменный взгляд Влада остановил ее.
– Какая еще девочка? – возразил Влад, глядя на нее, как на сумасшедшую. – Берта живет одна. Правда, я слышал, что с ней жила какая-то девочка… Но это было давно. У нее была какая-то странность с лицом, и она редко выходила из дома. Потом она совсем перестала появляться в городе, и поговаривали, что она умерла…
– Так у Берты никого нет? – хлопая глазами, спросила Алиса. – Не может быть… Я же слышала… – начала она, но потом спохватилась и добавила: – Наверное, мне показалось… Хочешь еще пирожного? – поинтересовалась она, заметив, что тарелка Влада уже пуста.
– Ну, если можно, я бы съел еще, – смутившись, согласился Влад.
Он был большим сладкоежкой и никогда не отказывался от лишней порции сладкого. Пока Алиса ходила на кухню, Влад снова уставился на портрет. «Кто же ты такая?» – мысленно спросил он нарисованную девочку, а потом решил, что надо о ней расспросить отца. Он, как полицейский, уж точно что-нибудь знает. Эта мысль успокоила Влада, и он больше ни разу не взглянул на портрет.
Влад и Алиса еще долго болтали, пили чай, вспоминали совместно проведенное лето, и наконец Влад засобирался.
– Слушай, уже поздно, и мне пора, – сказал он и встал с дивана. – Завтра увидимся… Родители ждут тебя. Заодно все вместе Новый год встретим…
Попрощавшись, Влад вышел на улицу и первым делом взглянул на забор. Наглая ворона сидела на своем прежнем месте, но на этот раз он не рискнул связываться с ней. Тут же заболела макушка. Влад, с опаской поглядывая на птицу, прошел мимо вороны и быстрым шагом, не оглядываясь, направился к своему дому. «Ну погоди же, я с тобой еще посчитаюсь», – ругался он всю дорогу на птицу.
Между тем Алиса, оказавшись в одиночестве, убрала со стола посуду и снова подошла к тому месту, где слышала смех. «Неужели это мне показалось?» – спросила она себя и всем телом прильнула к стене. Она стояла так очень долго, пока не расслышала с той стороны чей-то голос. Она не разобрала, женский или детский был этот голос, но явственно различила в нем колыбельную песню. «Закрывай, принцесса, глазки, баюшки-баю, – пели за стеной. – Расскажу тебе я сказку, песенку спою…»