...Дира явился на свое поле весь кипя от негодования. Какая-то
соплюшка будет указывать ему, что и как пахать. Вообразили себе
невесть что, а он, пахарь в каком уже поколении должен слушать этих
сопляков? Не бывать тому. Он подвел своего вола к краю поля и
проверил постромки. Все было в порядке, нож опущен, можно
приступать к вспашке. Вот только приступить-то и не удалось. Вол не
желал трогаться с места. Стоял себе с невозмутимым видом и знай
меланхолично пережевывал жвачку. Дира уже и понукал его и тыкал и
пинал. Никакого эффекта.
— Не идет? — Звонкий голос из-за спины заставил подпрыгнуть. Он
обернулся и с неудовольствием осмотрел давешнюю "соплюшку".
— Твоя работа?
— Моя. Тебе же сказали где пахать. Это поле отдохнуть должно. А
ты...
— Да что за чушь! — Пахарь не сдержал свое раздражение. —
Отдохнуть поле должно! Откуда вы эту глупость-то взяли? Мудрите с
какой-то дурью, да еще и работать не даете...
— Короче, Дира! — У девчонки тоже кончилось терпение, — ты когда
в нашу деревню просился, тебе же правила объяснили? Ты согласился?
При свидетелях, как положено. А теперь бунтуешь? Не нравится,
собирай манатки и вали на все четыре стороны.
— Да и свалю! Уж я-то урожай соберу не меньше вашего. Я-то
пахарь опытный.
— Это с деревянной-то сохой ты урожай снимать будешь? Ну-ну.
Интересно будет посмотреть.
— Почему это с деревянной? Вот же мой плуг, да дома коса и
серп...
— А ты за них заплатил? Или ты думал все это тебе в дар дадено?
Это имущество деревни. Пока ты правила соблюдаешь, пользуйся, никто
слова не скажет. Но если ты из деревни уходишь, то будь добр, сдай
инструмент и катись.
— А ежели я куплю все это добро?
— Нет проблем. Два мешка серебра и забирай.
— Это откуда же такие цены! Чему там столько стоить?
— А ты считаешь нечему? Ну так сделай себе сам все эти вещи. А
то купи в городе. Короче, Дира! Это последний разговор с тобой. Нам
тут такие упрямцы не нужны. Давай решай...
— Да я ж тебя...— Дира хотел напугать эту мелкую стерву, но не
смог сдвинуться с места. С трудом удержав равновесие он посмотрел
вниз и обмер, ноги оказались оплетены травой. Да так, что и
пошевелится было невозможно. Он поднял глаза и обомлел, пигалица
издевательски скалилась. Все его воинственное настроение ушло. Он
вздохнул...
Сколько их было, этих упрямых землепашцев, ремесленников.
Медленно, очень медленно проклевывалось новое. А потом, стоило им
немного встать на ноги, пошли попытки подмять от местных
владетелей. И дружины приходили и всяких лазутчиков-диверсантов
засылали. Чего только не было. Он сам тогда, Нор вздохнул, в
какой-то момент не выдержал, да нарисовал Тише принципиальную схему
самострела. А уж тот подхватил и развил так, что ого-го.