Лицо его было перемазано кровью, со слегка присохшими багровыми подтеками на шее, одежа была изляпана, с прилипшими ошметками плоти и внутренностей животных, глаза багровели довольным блеском, в которых человеческого почти не осталось. Он равнодушно осматривал молодых воинов, что выглядели точно так же, как и он, тушки мертвых косуль с вывернутыми внутренностями, валявшиеся повсюду, и опьяневших панорам, неспешно искавших своих, время от времени благодарно крича:
– Да здравствует Тёмный властелин!
Дошагав до казарм, панорам валились на дощатые лавки и засыпали мертвым сном. Тар, еле переставляя ноги от усталости и бродившей в нем крови животных, завалился на лежак и тут же провалился в забытье. Всю ночь он ворочался и беспокойно стонал во сне, ещё даже не рассвело, а молодой воин отчего-то резко проснулся. Он беспомощно оглядывался, пытаясь осознать, где находится. Приглядевшись, он с облегчением узнал казарму, окружавших воинов, что спали мертвецким сном, помотал головой, словно стряхивая с себя остатки видений, и вдруг вспомнил сон, от которого он пробудился.
Невысокий вытянутый дом, вокруг заросли кустов с маленькими листочками, мелкими лилово-розоватыми цветами, знакомый гомон голосов и будто кто-то уже открыл дверь и звал:
– Иди скорей, лепешки уже готовы.
Тар быстро перемахнул околицу, подбежал к дому и почти увидел знакомое и родное лицо. И тут он проснулся.
Сердце забилось и застучало ещё сильнее, будто какие-то кусочки из прошлой жизни всплыли в памяти, но отдавались они тягучей и гулкой болью в груди.
Тар затаил дыхание и несколько раз проговорил про себя то, что происходило во сне, будто чувствовал, что может забыть обо всем увиденном и что рассказывать о таком никому не стоит.
Рядом на соседней лавке заколотил ногами воин и стал кричать:
– Мама, мама! Нет!
С резким криком он внезапно проснулся и стал оборачиваться по сторонам, пытаясь прийти в себя. Вид у него был почти безумный: всклоченные волосы, слюнявый рот, шмыгавший нос и растертые багровые подтеки от вчерашнего пира. Парень заметил, что Тар не спит, на цыпочках подбежал к нему и сбивчиво, глотая окончания слов, заговорил:
– Тар, Тар! Мне мать приснилась. Как её убили, я видел! И я не смог помешать…
Он склонил голову на грудь и беззвучно зарыдал. Тар ничего не отвечал, будто замерев. Парень, прервав тихие стенания, затряс его и снова забормотал: