– Знатный дед – знатный внук! Рем нашел первую взору, быть ему и первым жнецом, что сберет урожай и спечет хлеб благоденствия. Селяне одобрительно зашумели, но тут послышались суховатое покашливание и ворчливые замечания:
– Кто мог отыскать взору? Так рано? Да я… Даже в первый свой сбор…
Недовольный худощавый старик расталкивал собравшихся, чтоб увидеть, кто там такой выискался. И замер на недосказанной полуфразе – это был его внук Рем. У юноши сползла ликующая улыбка с лица и плечи чуть опустились.
Дед тут же радостно заколотил посохом по земле и возгласил:
– Я всегда знал, что Рем по моим стопам пойдет!
Подошел к внуку, обнял и, взяв ветки взоры, затряс ими в воздухе:
– Пора, пора сбирать урожай в Благодатной!
Тут уж сельчане вовсю радостно загорланили:
– Пора! Пора!
Главный землепашец пробасил:
– Завтра, как рассветет, сбиремся на срез первого снопа – серп Рема срежет созревшую ржу, а уж к вечеру отведаем первый хлеб благоденствия.
– Да, да – отведаем хлеба, наедимся. И давай жатву!
Шушукавшиеся сельчане потихоньку расходились по домам – кто хозяйством заниматься, кто детей кормить и, вскоре торжище опустело. Дед и внук побрели домой. У Рема в душе осела пелена грусти и обиды на выкрикивания деда, его постоянные ворчание и недовольство, но отбросив досадные мысли, юноша бодро зашагал рядом с ним. Дойдя до дома, они, бережно разложив изумрудные ветки взоры, стали её разглядывать. У деда снова загорелись глаза, как раньше, когда он слыл главным землепашцем – искусным, добрым, сильным. В детстве Рем глядел на деда и восхищался: ни одна беда не казалась ему не под силу, никакая непогода не могла его убедить перенести пахоту. Его твердая уверенность и спокойствие передавались сельчанам и много-много лет их селице почиталось лучшим в Благодатной.
Нат стал увлеченно расспрашивать:
– А как сыскал? Почему сегодня пошел?
– Да, не знаю. Будто ночью разбудил кто-то и шепнул: «Пора»
Дед заулыбался:
– Прям, как меня, в тот день, когда я первым нашел взору.
– А потом знал куда идти?
– Да, что-то вело меня к ней.
Он радостно обнял внука:
– Я всегда верил в тебя!
Дед, шаркая посохом, отправился к соседям. Целый день только и слышались его одобрительные возгласы про внука и взору. И сам он будто помолодел: глаза горели довольным огнем, из голоса почти исчезли ворчащие и вечно недовольные нотки. Все изумленно смотрели на Ната, и как только он отходил, начинали шушукаться: