Утро выдалось солнечное, тихое и ясное. Селяне, наряженные в темно-зеленые одежды: мужчины в рубахах и штанах, женщины в длинных платьях того же цвета, перехваченных в талии поясами. У каждого в руках было по колосу и цветку. Шли они, распевая древний гимн, как и их предки, собираясь идти в поле на жатву:
«Мать земля, возблагодарим
Мы тебя за щедрый урожай,
Милость сытости и житья»
Впереди всех шагали Нат и Рем. Они несли в руках взору, как знак, что земля готова отдать свои плоды морин. Идти было недалеко, ведь ржа сеялась прямо за последним домом селица.
Главный земледелец подошел к юноше и вручил серп:
– Величайшей честью наградили тебя Боги! Будь достойным.
Взволнованный Рем взял серп и отправился к первой деляне ржи. Позади стоявшие селяне затянули продолжение гимна:
«Мать Земля, отдай первый колос
Достойному и нашедшему взору.
Срежем колосья, спечем первый
Хлеб, разломим деляной и поделим на всех»
Рему казалось, что солнце позолотило колосья ещё сильнее, ветер слегка перебирал их и, срезав первый сноп, он сложил его в холстину. И все отправились обратно в селице. Дед и внук, согласно обычаям Благодатной, закрылись в доме и обмолотили зерно в мельнице. Чашку, в которую сыпалась мука, держал Рем.
Вроде бы успокоенный Нат вновь начал ворчать:
– Да держи ты ровно!
Юноша промолчал, но радостное и упоенное ощущение от среза первого снопа улетучилось. Рем растянул шкурку: туда же к муке, добавили они с дедом толченые ягоды взоры. Юноша с силой вымешивал тесто, а дед тем временем разводил огонь в очаге. Скоро душистые ветки ельника наполнили ароматом их дом, и стало ещё уютнее. Дед подал невысокую глиняную посудину и юноша хотел было переложить тесто и в очаг отправить, как Нат вновь начал возмущаться:
– А почему взору так плохо растолок? Зажарится и соку не даст.
И хотел было додавить ягоды, но посудина выскользнула из рук Рема и с грохотом разлетелась на мелкие куски по полу. Внезапно воцарившаяся тишина и грохот разбитой посудины охолонули Ната. Рем, побледневший от досады и обиды, молча смотрел на деда.
Мужчина отвернулся, отошел к оконцу, распрямив плечи, обнял внука и, глядя ему в глаза, твердо пообещал:
– И чего-то я? Одолела меня злоба на жизнь, а кому от этого хорошо – ни тебе, ни мне.
Вновь Боги нас одарили – ты первым нашел взору. Не печалься, придумаем что-нибудь и для меня. Ты ж скоро главным земледельцем станешь. Помощь–то ой, как нужна будет!