И Орсег, и Вералга тоже навестили меня в свою очередь, и никто из них ничего не знал об Аяе. И всех это беспокоило. У Орсега вообще возникла злобная мысль, что Арик убил Аяю. Он бесновался и обещал прикончить моего брата, когда доберётся до него, на что я сказал, чтобы остудить его:
– Ты забываешь, что Аяю нельзя убить. Если бы он что-то с ней сделал, все звери, птицы, всякая букашка знали бы об этом. Нет, Орсег, смертью тут и не пахнет, поверь мне, я знаю Вечную и Её мир, как никто.
– «Как никто»… – скривился Орсег, сидевший на краю борта корабля, что шёл к Риму.
– Твой брат был Ангелом Смерти, кто может знать её лучше него?
– Поверь мне, Орсег, его служба у Неё, вовсе не сблизила их и не открыла ему тайн Мира мёртвых. Напротив…
– Да мне плевать, с кем близок твой брат, и что ему открыто! – злясь, рыкнул Орсег.
– Признаться и мне плевать на то… Впрочем, я не собираюсь обсуждать с тобой моего брата, – отрезал я.
– Значит, мне можно его убить?
Я пожал плечами.
– Убей. Я умру тоже, мы связаны жизнью и смертью… – холодно сказал я. – Но… Не думаю, что ему может быть хуже, чем теперь.
Орсег посмотрел на меня.
– Мне плевать на это, но я очень рад. Твой братец ничем не заслужил того счастья, которым владел… а вообще, надоели вы мне, байкальцы до смерти.
– Аяя тоже байкалка, – напомнил я.
– И Аяя надоела, – выдохнул Орсег. – Во как, – он провёл пальцем по горлу, – а вот не живётся без мыслей о ней… Ладно, убивать Ария не стану… и не из-за тебя.
Я засмеялся:
– Вот спасибо! Пожалел.
– Никого из вас мне не жаль.
– Никто твоей жалости или сочувствия и не ждёт. Мы все, предвечные, друг другу только вынужденные союзники.
На это Орсег ничего не ответил, лишь поиграл чёрными бровями.
– Ладно, увидимся, Эрбин. Ты мне не друг, конечно, но… враг ли?
– Этот вопрос мало занимает меня, Морской повелитель. Я знаю только одно: дружить всегда лучше, чем враждовать.
– У меня нет врагов, – заносясь, сказал Орсег и бросился назад в свои владения.
Ну да, у нас всех нет врагов, мы сами себе самые большие враги, подумал я. Что Мировасор, в своём безумии погубивший столько людей. Что натворил Арик, что катается ныне по полу, беснуясь в бесплодной попытке успокоить самого себя. Что когда-то натворил я, и в давние времена юности Аяи, за что не могу простить себя, наверное, поэтому я не был твёрже, когда боролся за неё, поэтому заранее считал себя поигравшим, потому что вначале пошёл не по тому пути…