– Тебе хочется троих.
– Всегда хотелось. А тебе?
Женщина тоже всегда хотела троих. Я вообще никого не хотела, но моего мнения никто не спрашивает. Порой меня одолевает желание свыкнуться со всем этим. А в другие дни я понимаю, что ни в коем случае не должна этого допустить. Я собираю воедино последние резервы, мельчайшие осколки сломленной воли, остатки разума и воспоминания – и прячу их в надежном месте. Как белка, что закапывает припасы на зиму. Остается только надеяться, что ни ему, ни этой слабой женщине не удастся отыскать мой тайник. Потаенный уголок, где существует небо и дурацкие утяжелители для скатерти.
– Хочешь бокал вина?
Он разрезает луковицу на четвертинки, кладет нож рядом с доской и поворачивается ко мне. Нож лежит вот так, на столе. Ничего не стоит дотянуться до него. Я с трудом отвожу от него взгляд. Вновь смотрю ему в лицо, с глуповатой улыбкой той безвольной женщины.
– Да, спасибо.
– Отлично. – Он улыбается в ответ и отходит к обеденному столу, где стоят еще не разобранные бумажные пакеты с покупками. – Красного или белого? Я взял того и другого, потому что не знал, какое ты предпочтешь к спагетти.
Он стоит вполоборота ко мне, склонившись над покупками, запустив правую руку в один из пакетов. И нож лежит рядом с разделочной доской, дотянуться до него ничего не стоит. «Сейчас!» – кричит внутренний голос.
– Лена?
Бумажный пакет шуршит, когда он достает первую бутылку. Сейчас!
– Красного, если позволишь.
– Да, мне тоже по душе красное.
Он оборачивается, довольный, с бутылкой в руке. Безвольная женщина опирается рукой о кухонный стол. Палец робко тянется к ножу. Их разделает всего пара сантиметров, и вместе с тем – целая пропасть. Он готовит для меня. Мы вместе едим и выпиваем красного вина за то, чтобы я поскорее забеременела. Ему хочется троих детей. Мы станем самой счастливой семьей…
– Фибрилляция [5] предсердий!
Ханна
Сестра Рут вышла из комнаты так поспешно, что едва не споткнулась. Она сказала, чтобы я сидела здесь и ждала ее, так что я не двигаюсь. Во всем нужно слушаться взрослых, даже таким смышленым, как я. Хотелось бы обмерить комнату, но мне сказано сидеть, так что я принимаюсь считать. Люблю считать, когда мне нельзя двигаться, и в голову не приходит ничего другого, над чем можно было бы поразмыслить. Так время проходит интереснее. Мой братец всякий раз напевает песенку, когда ему скучно, хотя и это кажется мне скучным, потому что он всегда напевает одно и то же. Самое занятное в счете то, что никогда не знаешь, до какой цифры доберешься, пока пройдет время.