– Постараюсь, хотя я матерюсь редко. А если честно… Во мне рвётся матерная граната, когда я нахожусь рядом с тобой.
– Ну, если хочешь, пошли меня на…
– Нет, не хочу!
– Вот это уже хорошо, ты проявила ко мне снисходительность, и это приятно.
– Тебя не красит сарказм, ты глупо выглядишь.
– А без сарказма как я выгляжу, Даш?
– Ну-у-у, как-то необычно, по-другому…
– Даш!
– Что?
– Ты мне сильно нравишься! Веришь?
– А я думала, ты скажешь, что любишь меня!
– Тебя тоже сарказм не красит, а мне ты правда очень нравишься.
– И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
– Это шикарно, мать твою! Если это зависит от моего желания, то, Даша…
– Не-е-е-т, не говори! Молчи, просто молчи.
– И что, тебе моё молчание дарственно завещать?
– Нет, Ром, просто я думаю, нам не стоит об этом говорить.
– Ну, тогда останься сегодня со мной, и тогда мы поговорим об всём и сразу.
– Ты шутишь?
– Нет, конечно! Гуляй со своими дружками и думай о том, что я тебя вот там (указал рукой на стол, где я сидел) жду и думаю о тебе здесь (положил правую ладонь на сердце).
– Ты неадекватный, Ром, этому не бывать.
– Никогда не говори «никогда»!
– Никогда!
– Ты будешь моя. И сегодня, Даш, и, хочешь ты этого или нет, ты будешь моя.
– Спорим?
– На недельный секс?
– Дурак! Спорим?
– На мерседес и минет в нём!?
– А если проиграешь ты? Ха…
– Мерседес подгоню, а ты – минет! Ха!
– Ты – дьявол, Ром! Дьявол!
– Прекрасно, значит, ты впервые переспишь с дьяволом. И кстати, в постели я и есть дьявол.
– Всё, прощай, Ром! Меня ждут. С Новым годом ещё раз!
– Пока, Даш! Эй! Стой!
– Что?
– Не забудь, ты будешь моей!
– Мда-а… Мечтай!
08:20
В детстве отец воспитывал меня в суровых рамках. Я хорошо помню то незабываемое время – время детей девяностых.
Я был задумчивым ребёнком, любил и предпочитал молчать. Нет, не потому, что не умел говорить, а потому, что чаще всего находился возле отца. А там, где восседал отец, даже птицы прекращали петь, ветер становился более спокойным. Не подумайте, что отец был каким-то ужасным человеком или палачом. Он был очень серьёзным и властным, и к тому же сверхсправедливым.
Мама была очень красивая особа, довольно-таки строгая и требовательная, но – человек настроения, меняющегося со скоростью света. Но она мне нравилась, потому что как истинную мать и воспитательницу я воспринимал мою милую бабушку. И относился как к отцу, к своему деду. А о сестре я лучше напишу чуть позже. Она была полнейшим эксклюзивом. Моя семья выглядела как в лучших фильмах Лондона и Парижа.