– Ну, это-то понятно. Ну а что касается друзей… – Никанор Иванович замолчал и посмотрел в окно.
– Неужели никого не осталось в живых?
– Не знаю, молодой человек, не знаю, много лет прошло. Целая, можно сказать, эпоха. Как говорится, одних уж нет, а те далече. Репрессии, лагеря, война – сами понимаете. А кому все это удалось пройти, не мальчиками безусыми остались, а дряхлыми стариками, и многих уже нет в живых, – Никанор Иванович налил из граненого графина воды, руки его заметно дрожали. Сделав пару глубоких глотков, он поставил стакан на стол, задумался, затем продолжил:
– Значит, говорите, нужно, о чем в книгах не пишут…
– Нужно, дорогой Никанор Иванович, не только мне, но и вам, всей стране нужно. Исчезнет картина в какой-нибудь частной коллекции навсегда, и это в лучшем случае. А Валевич – это пока единственная ниточка, – горячо заговорил Вилен.
Никанор Иванович задумчиво посмотрел на стоящий в углу большой гипсовый бюст Ленина, потом несколько раз постучал тупой стороной карандаша по столу и сказал:
– Ну хорошо, молодой человек, тогда слушайте, – Никанор Иванович прокашлялся. – Был у Валевича очень близкий друг, Яша Мордехай. Больше известный в городе как Яшка Шапито.
– Шапито? – с интересом переспросил Вилен.
– Да, Шапито. Он был цирковым артистом, канатоходцем, и у него был очень известный номер – он ходил по водочным штофам, было их сто и расставлены они были по кругу арены.
– Вот это да! – удивился Вилен.
– И ко всему прочему при этом он жонглировал зажженными факелами. А еще он был виртуозным картежником. О нем ходило много легенд. Что-то, как это часто водится, было правдой, а что-то мифами. Говорят, что при пролистывании колоды он мог на слух определить, сколько в ней карт.
– Не может быть!
– Да, именно. А чему, собственно, тут удивляться, жил он в цирковом мире среди фокусников, что-то, видимо, у них подсматривал, а потом придумывал хитроумные шулерские приемы. Он мог дважды раздать колоду, чтобы по малейшим дефектам, сделанным на картах, ну, где ногтем отметку сделает, где перстнем своим с вензелями, в общем, за эти две сдачи уже мог запомнить весь расклад. Говорят, это он придумал во время игры метить карты фосфором, смакивая пальцы в носовой платок, ну, якобы чтобы не скользили, а потом через черные очки, он любил щеголять в них, видеть на картах оставленные и никому не видимые метки.