Достоевский проездом. Барнаул 1857—2021 гг. Пьеса-экскурсия - страница 12

ЧЕЛОВЕК. Обедать изволите идти. (Поёт). Но не долог срок на земле певцу, все бессмертные в небесах.

ПП. А это откуда? Рязань певучая.

ФМ. Это из «Руслана и Людмилы». Премьера была за 20 дней до моего ареста в 49-м году.

ПП. Подавай одеваться.

ФМ. Надобно обязательно мармеладу купить.

ПП. Мы отправляемся гулять и обедать, а человек мой сходит за мармеладом.

На улице мороз и тихо. Яркое солнце бледным пятном пробивается через дым, который стоит сплошным туманом, как английский смог над Пекином в 2021 году. Дымят заводские трубы, топят печи в домах. Дым стелется в речную ложбину Барнаулки. На Сенной площади стоят крестьяне, лошади покрыты попонами, и над ними вьется пар. Пётр Петрович и Фёдор Михайлович перешли речку по льду, прошли два квартала, и вышли на угол Соборной площади. Пётр Петрович и Фёдор Михайлович тепло одеты, Пётр Петрович в зимнем пальто и меховой шапке, Фёдор Михайлович в новой шинели прапорщика и модном башлыке поверх кивера. Полусаблю он оставил в квартире. В доме остался Человек, он смотрит в замёрзшее окно, и приглядывает за редкими прохожими. В руках у него полусабля. Он грустит. И вдруг ему показалось, что, мимо окон крадучись, прошёл пехотный офицер. Человек перекрестился.

ЧЕЛОВЕК. Надо её почистить. Жениться едет благородие. Вообще-то, из-за простоты, удобства и эстетичности такая сабля была принята на вооружение для нижних чинов пехоты и пешей артиллерии. Это пехотный тесак образца 1807 года, позже его заменили образцом 1817 года, а в 1855 году окончательно сняли с вооружения. Ох, пока это докатится до Сибири, ещё двести лет пройдёт.

Пётр Петрович и Фёдор Михайлович остановились у ограды, теперь это городской парк, и смотрят на Соборную площадь. В центре площади стоит небольшая новогодняя елка, крестьянские розвальни и редкие санки чиновников проезжают по площади. Из храма вышли несколько пузатых священников с иконами и хоругвями.

ПП. Эта парадная шинель нового образца вам к лицу. Врангель рассказывал, что когда вас первый раз вызвал, вы были в солдатской серой шинели, с красным стоячим воротником и красными же погонами.

ФМ. Очень памятный момент. Я не знал, почему меня вызывают, и, войдя к нему, был крайне сдержан. Я был угрюм, с болезненно-бледным лицом, покрытым веснушками. Светло-русые волосы были коротко острижены. Я пристально оглядывал его, казалось, я старался заглянуть ему в душу, – что мол это за человек? Я признался Врангелю впоследствии, что был очень озабочен, когда мне сказали, что меня зовет господин стряпчий уголовных дел. А вы бы что подумали? Но когда он извинился, что не сам первый пришёл ко мне передать мне письма, посылки и поклоны, мы сердечно разговорились с ним, я сразу изменился, повеселел и стал доверчив. Часто после я говорил ему, что, заходя в этот вечер к себе домой, я инстинктивно почуял, что в нём найду искреннего друга.