– Скажи-ка, Боров, – произнес Уго, осененный внезапной идеей. – А кто поставляет в отель провиант? Выпивку? Кто шьет им одежду? Кто плотничает на них? Есть ли хоть кто-то в городе, кто оказывает этим людям услуги и с кем можно договориться?
– Ты хочешь прорваться в отель внутри винной бочки? – расхохотался Боров.
– Что-то вроде этого. Нельзя ли добыть информацию как можно скорее?
– Можно, – заверил Боров. – Дня через два…
– Не годится, – перебил его Уго. – Чрез два часа.
– Ну, даешь, – растерянно пробормотал Боров. Он почесал затылок, наморщил лоб. – Ладно, попробуем за два часа. Есть у нас свой человек при бургомистре. В гильдиях каждую собаку знает. Был бы он на месте…
– Сам к нему отправишься.
– Да. Сейчас я все брошу и побегу в ратушу, – саркастически заметил Боров. – Я и так с вами кучу времени потерял.
– Понимаешь, разузнать надо очень осторожно, чтоб никто ничего не заподозрил. Ты бы смог…
– А я пошлю Леона, – предложил Боров.
– Ну, этот пройдоха годится, – согласился Уго, ибо знал замечательную способность к мимикрии долговязого, разбитного, нескладного, щекастого Леона, исполнявшего при Борове обязанности секретаря, счетовода, курьера по особым поручениям – словом, правой руки. Этот из печеного яйца цыпленка высидит.
Леон, конечно, не уложился в два часа. Он обернулся за полтора. Вот что он доложил. Весь провиант (весь!) ежедневно доставляется в отель из деревеньки Желтый Разлив, прилепившейся к Реккелю и принадлежащей герцогу Тилли лично. Поставщик вина его светлости – Бруно Трулльбулль из Мерка. Одевают людей герцога ученики придворных портных, живущие в замке. Плотник – из доморощенных. И так далее, по всем позициям. Пристрастие к своим людям у герцога Тилли поистине маниакальное. Постороннему, чтобы попасть к нему в штат, нужно быть каким-нибудь ярко выраженным гением. Ну, о чем говорить, если даже на должность разносчика ночных горшков герцог берет только личных подданных! Да, есть в его штате такая должность. А как же? Оторванный от сохи, ходит с прибором специальный человек. На голове у него – шапка с длинным пологом. Поднося прибор мужчине, человек шапку не трогает. Предлагая горшок даме, поворачивает полог, закрывая себе глаза, чтобы не видеть процесс. Да, да, господа, именно так!
Уго не услышал ничего особенно удивительного. Он давно знал, что к Реккелю у герцога отношение сложное. Здешних людишек он полагает либо ворьем, либо жульем. И сдвинуть его с этой точки зрения невозможно, поскольку контакты с горожанами он свел к жестокому минимуму, который, как карантин, ограждает его светлость от тлетворного влияния замызганного Реккеля. Он убежден, что настоящие специалисты выращиваются только в его родовых владениях. А городские ремесленники – лодыри, дилетанты и пьяницы.