– Не надо, дочка, давай уйдём отсюда.
– Но что это такое? – внимание девочки было захвачено тайной.
– Ещё очень рано об этом говорить. Пока ты не сможешь понять. Айя всё объяснит, когда придёт время.
– Но мама?..
Асма остановилась и, глядя в глаза дочери, серьёзным, едва слышным шёпотом проговорила:
– Я только могу сказать, что этот Камень лежит здесь с Начала Времён. Наши храмовые хроники говорят, что он пришёл оттуда, где уже нет неба. Он не похож ни на один камень, что есть в земных горах. Остальное узнаешь со временем, когда будешь готова.
– Готова? Готова к чему?
– Готова к правильному пониманию его природы и необходимости.
И непонятный камень оставил внимание Сурии.
Тем временем в Ха-Йанну прибывали женщины самых разных возрастов. Все они когда-то воспитывались здесь, и были жрицами Инанны. Некоторые из них оставались жить в храме, как Айя, другие создавали свои семьи, как Асма, но каждая из них знала, что это место – её дом и здесь она стала самой собою. Они возвращались сюда часто, собираясь вместе, как сегодня, или приходили в одиночестве. Храм был открыт для каждой из них всегда, как и сердце его хранительницы и главной жрицы.
Наконец, все собрались на большой лужайке и в глубокой тишине Айя стала говорить:
– Я всех вас приветствую в благословенном храме Великой Инанны! Сегодня великий день, который бывает лишь однажды в трёхлетие. Только двенадцать юных девушек входят в этот дом для того, чтобы провести здесь долгий ретрит, раскрыть в своём сердце Вселенскую Женскую Суть, и затем нести Её в мир, воплощая Её собою. Сегодняшнее торжество – для наших девочек и для всех нас, и мы будем снова и снова воспевать Великую Мать Иннану!
Праздник начался. Маленький женский оркестр плёл тонкую музыку. Лютни и лиры вели разговоры друг с другом и с танцовщицами, то медленные и тягучие, то стремительные и звонкие. Девушки в струящихся одеждах переступали, вращались и изгибались, держа в руках чаши из цветного стекла. Это был особый ритуальный танец, арабески и музыка которого были слаженны и отточены многими поколениями служительниц Инанны. Исполнялся он лишь по праздникам и был особенным даром, несущим Богине – благодарность, а людям – радость.
Сурия вдруг почувствовала, как сердце её вторит этому танцу и хочет выскочить из груди и лететь вместе с другими девушками в волшебное действо. А оно всё продолжалось, воспевая собою одну стихию за другой. Вот терракот и охра вращаются и гулко притопывают широко расставленными ногами, отзываясь горячей тяжестью в собственных бёдрах Сурии. Пылающие всполохи мечутся в хаосе, воспламеняя сердца и зажигая глаза всех, кто смотрит на них. А вот ручейки и волны струятся, накатываются и завлекают в круговороты, а потом рассыпаются брызгами так, что зрительницы тянут к ним руки, желая охладиться влагой. Наконец, неуловимые и почти прозрачные, лёгкие будто пёрышки, танцовщицы кружатся вихрями, наполняя собою небесную высь.