Бориса похоронили в цвете лет – умер от рака желудка. Полинка, подружка ее драгоценная тогда тоже лежала смертельно больная, – ее доканывал цирроз. А с чего бы ему взяться? Полинка, может за всю жизнь, десять рюмок водки выпила.
И не то, что Кате было невдомек, а как на мать свою родную грешить будешь? Нет, Катя в то время отказывалась даже думать об этом. А с Лорой в это время случилось то, что должно было случиться по всем известным и неизвестным законам. Сбежав из дома, от своих разочарований, она уехала к черту на кулички на Балтийский берег, такой далекий, что и представить ее местопребывание никак нельзя было. И весточки никакой о себе годы не давала. Словно канула…
– Дочушка, вот что… – уже хрипела Ольга Петровна. Глазницы ее были черными, веки поднимались тяжело, нос заострился. Крепкое тело выболело – кожа да кости остались. – Топорик – то вбей в матицу, освободи мою душу…
Катя вбила. Но мучилась Ольга Петровна еще целые сутки.
Катя слушала мать, и оторопь ее брала. Она понимала, что пытается выразить родительница скупыми своими предсмертными словами. Но последние ее слова были просты и благостны. Произнесла она их и прикрыла свои зоркие, некогда васильково – синие глаза:
– Век мой прошел, а дней у Бога не убыло…
Фаина Юсупова, в замужестве Найская, в прошлом участковый терапевт, входя в свой кабинет, на дверях которого висела вывеска «Врач, народная целительница Фаина», задержала взгляд на магическом шаре, стоящем на черной скатерти, покрывающей круглый стол посредине кабинета. Легкий укол в сердце почувствовала она, и это заставило ее приостановиться и замереть. С порога оглядела она свой кабинет, ощущая в его воздухе нечто необычное, не каждодневное.
Она сняла легкий плащик, повесила его на стоячую вешалку, где забытым с весны осталось красное кашемировое пальто. Мельком глянула на свое отражение в зеркале, и оно ей не понравилось. Она увидела слегка полнеющую женщину, с высокой грудью, одетую в аккуратную классическую блузку. Короткая стрижка молодила ее лицо со слегка вздернутым носиком и пронзительно-темными глазами. Лицо было несколько бледным, да и под глазами залегли лиловые круги. И губы, некогда полные и яркие стали терять контур.
Она вздохнула, заметив про себя, что ее сверстницы выглядят куда хуже. Ей же весной исполнилось сорок пять, и она вполне могла гордиться тем, как выглядит. При ее – то заботах! Но о заботах в это чудесное утро думать ей совершенно не хотелось.