– У матери есть медальон с волосами Ливеллы.
– Пойдет.
– Только… сейчас она уже спит. Не хотелось бы…
– А самому заглянуть и взять?
– Раш…
– Понял я, – отмахнулся Таши. – Тогда я сейчас иду спать, а завтра днем поговорю с твоей матерью. Уж как-нибудь…
– Я заплачу за неудобства.
– Да уж будь любезен… и молодым некромантам тяжело на солнышке, а уж мне-то, старику… годы мои, годы…
– А крышку от саркофага ворочал как молодой.
– Так мы сильнее людей. Мы ведь и выведены как слуги листэрр, с их кровью. Ну и силы у нас побольше…
– Творцы…
Таши спорить не стал. Хотя по интонации было понятно, что Ладорат листэрр решительно не одобряет.
Оставалось дойти до поместья и отправиться спать.
Утром некромант гримировался особенно тщательно. Осмотрел руки в пятнах, подергал бородку, высовывающуюся из-под капюшона, вздохнул.
Ладно. Шалотта тем и хороша, что кутаться в нее можно с ног до головы.
И отправился на поиски матери Ладората.
Женщину он нашел практически сразу, в гостиной, где та гоняла служанок. Девчонки протирали здоровущую люстру, а таша Ладорат командовала парадом.
– Таша Ладорат, мое почтение.
– Сатро Раш. Доброго утра. Я могу вам чем-то помочь?
– Можете, – перешел к делу Таши. С такой проще было не ходить вокруг да около, а сказать все просто и ясно. – Где мы можем поговорить, чтобы нас не подслушивали?
Женщина кивком указала на дверь. И вышла первой.
Таши проследовал за ней до небольшого кабинета. И не мог не отметить, как схожи вкусы у матери и сына. Только цвета тут были чуть легче. Зеленый, голубой, бежевый… а так – почти копия. И стол здоровущий.
– Итак?
– Таша Ладорат, мне нужно что-то от вашей дочери.
– Зачем?
Таши не стал церемониться со старухой. Такую хоть об стену лупи. И коротко объяснил, что именно ему нужно. И насчет привязанной души, и…
Женщина слушала молча. А потом кивнула, опять напомнив Кайно Ладората.
– Медальон сейчас у мужа. Пройдем к нему.
Таши поклонился в ответ.
– Сатро Раш… вы сможете освободить душу моей дочери?
– Смогу. Но мне надо узнать, к чему она привязана. И кто это сделал.
– Я рассчитываю на вас, – просто сказала старуха.
Таши шел за женщиной, смотрел на прямую спину – и думал, что и Лейри и Каирис так себя не вели бы. Девушки были слишком человечны. А старуха – она была больше госпожой, чем женщиной. Она привыкла повелевать. Вот и вымерзло в ней многое человеческое.