Вернулась Бэу и вывела ее из мрачных мыслей.
- Пей, девочка, и удачи тебе. Ты молодец, что выдержала здесь десять лет, и молодец, что выплатила кредит этим мерзавцам из банка. Взбодрись! У тебя выходной. Хочешь, пойдем в город? Потанцуем где-нибудь?
- О, не знаю, Бэу, - ответила она. - Давай пока посидим и поговорим. У меня нет настроения. Может, попозже, если я развеюсь. Я не знаю, что со мной. Просто беспричинно хочется плакать. Как ты и сказала, от банкиров я отделалась, и со следующего месяца я — свободная женщина. Впервые за десять лет я могу работать, если захочу, или вернуться домой, если захочу, и я, тоже впервые за десять лет, не знаю, чего я хочу. Смешно, правда? Десять лет у меня была цель, даже несколько, и вот она достигнута, и я чувствую себя потерянной. Бездомной. Вот ведь глупая корова, а?
Лек чокнулась с Бэу, пожелала ей «чок ди», и они опустошили бокалы. Бэу наполнила их заново, и тут, как будто отражая настроение Лек, небеса разверзлись и пошел ливень. Допивая второй большой бокал виски с содовой, Лек заподозрила, что этой ночью моряки не вернутся, даже если изначально хотели; где бы они сейчас ни были, там наверняка комфортнее, чем в баре без дверей.
Дождь задувало к ним, и они немного намокли, но перемещаться в часть бара посуше они не хотели. Клиенты уходили в бары посуше, и вскоре Бэу и ее девочки остались одни.
Было похоже, что плохое настроение Лек заразило весь бар, ее коллег, ее босса, и даже погоду.
Лек медленно проснулась и открыла глаза. Они болели, и она снова их закрыла. Голова и некоторые другие части тела тоже болели, но она узнала комнату и поняла, что в безопасности и под присмотром. Это была комната в доме Бэу, та, в которой когда-то жили они с Айр и Гунг. Вещей здесь было больше, чем годы назад, и теперь места едва хватало даже для нее одной.
Открыв глаза, она увидела ряды коробок с алкоголем, в основном, виски и джином. От этого вида ее затошнило. «Должно быть, Бэу сделала из этой комнаты кладовку», - подумала она, хотя думать было трудно. Она осмотрела себя. Тело болело в нескольких местах, а еще на ней была незнакомая одежда. Ее нижнее белье все еще было на ней, а сверху, должно быть — один из халатов Бэу. Старая добрая Бэу. Она снова открыла глаза и посмотрела на часы. В свете, просачивающемся сквозь тонкие занавески, она различила, что уже полдвенадцатого, и решила встать и поискать кузину.