– Не знаю, – задумчиво проговорила мама, глядя на водную гладь пруда, – я бы и рада сказать, что отец забыл о Тароне, но мне мало верится в такое. А если учесть, что перворожденный ребенок Аристократа всегда самый сильный. Он наследник. То думаю это просто затишье. Ждет чего-то этот стригой. На рожон не лезет, боится за сына. Но что-то выжидает. Знать бы только что?
– Я перечитала всю книгу от корки до корки. Ту, которую дала мне Дамаска. Там все лишь в общих чертах и не более того. Так хотелось узнать что-то нужное, но стригои яро охраняют любую информацию о себе. Все написано догадками, загадками и расплывчатыми фразами. Зацепило меня одно высказывание. Не знаю, как его интерпретировать.
– Что за высказывание? – мама внимательно посмотрела на меня.
– «Когда душа отыщет свое лицо, лишь кровь сможет даровать ей будущее, ибо только она проявит рисунок на гибнущем теле, и когда он погаснет, рухнет любая преграда на пути в грядущее». Душа отыщет лицо…о чем это сказано? – спросила я у мамы.
Мама нахмурила брови и произнесла:
– А ты главному из совета давала книгу читать?
– Давала, – пожала я плечами. – Но он ничего не сказал особенного. А меня вот насторожила эта фраза. Что ты думаешь по поводу нее?
– Не знаю. Стригоев все считают без души. По крайней мере обращенных. Но так ли это на самом деле, ответ может дать лишь наш творец. Что же касается рожденных – ничего не могу сказать. Жаль, что мы так мало внимания уделяли изучению жизни остальных ветвей магических сущностей нашего мира. Теперь вот попробуй пойми, что значит та или иная фраза. А понимать надо бы, раз среди нас растет такой ребенок. Нужно и мне прочитать ту книгу, все руки никак не доходят до нее.
В следующую секунду из конюшни, куда пошел Тарон в компании своих маленьких подружек, раздался отчаянный визг, затем грозный окрик конюшего. Услышав это, мы с мамой в мгновение ока бросились туда. Едва только я оказалась на пороге наполовину затемненного помещения, освещаемого лишь несколькими небольшими окошками, то все внутри меня похолодело. Девочка, которая принесла с собой корзинку с морковкой, прижимала к себе окровавленную руку, ее сестра стояла рядом, испуганно закрыв ладошкой рот и в ужасе смотря на Тарона, которого держал за шиворот конюший. Мальчика было просто не узнать. Сверкающие лазурные глаза потемнели, клыки удлинились, из рта доносилось какое-то жесткое хрипение, словно ему было тяжело дышать. Бог мой, но на лице его было написано столько отчаяния, которое передалось и мне, едва только я его увидела. Подлетев к Тарону, я опустилась на колени и протянула к нему руки, желая обнять. Мальчик отшатнулся и попытался вырваться из крепкой хватки державшего его мужчины.