Сложная машина под названием «киносъемка» запускалась в ту бытность постепенно и основательно. В сценарии все было прорисовано и прописано до деталей: здесь пошел крупный план, там проехала машина, тут начинается мелодия, а вот здесь актер падает… Художники выставляли эскизы, от руки рисовали костюмы и интерьеры. Все делалось на совесть.
Это сегодня каждый может прийти на съемки в своей одежде – режиссер еще и спасибо скажет, что тратиться на костюмы не надо! Это сейчас каждый актер может запросто попасть в ситуацию, когда и сценария ещё толком нет, а фильм уже вовсю запущен… И никто не знает, сколько метров будут снимать, какая музыка прозвучит в кадре, а какая – за кадром.
Доходит до смешного: прихожу на съемку, мне говорят: «Сегодня мы снимаем сцену разговора с внуком!» – «Но мы вчера уже снимали разговор с внуком», – осторожно напоминаю я. «А это совсем другой разговор с внуком!» – объясняют мне. Как такое возможно? Очень просто! Оказывается, на картине работает несколько сценаристов и каждый из них написал свой вариант, а поскольку окончательного сценария нет, то я («Ивар, пока ты тут и никуда не уехал!»), должен записать разные версии, авось какая-то из них и пригодится… А уж о том, чтобы партнеру в глаза посмотреть, вообще порой мечтать не приходится: камера-«восьмерка» позволяет снимать любую сцену без визави, поговорил с компьютером – и ладно. Снято, всем спасибо…
Нет, я не жалуюсь и не ностальгирую по тем временам. Просто рассказываю – как было и как стало. Я не из тех, кто идеализирует советское прошлое. Но мне очень жаль, что сегодня в кино так много случайных людей, и досадно, что славой современного кинематографа обласканы лишь те, кто умеет делать кассу.
Мне безумно жаль советских актеров и режиссеров, создавших настоящие киношедевры, которые умерли в нищете, незаслуженно забытые и униженные тем, что средств не хватает даже на элементарные лекарства.
Помню разговор с режиссером Эмилем Дотяну, который снял нашумевший фильм «Табор уходит в небо». Кассовый успех был очевиден – картину купили сотни стран мира. «А тебе что с этого?» – спросил я, имея в виду материальную сторону вопроса. «А ничего! – грустно ответил Дотяну. – Зато мне разрешили снимать другой фильм, а могли ведь и не разрешить…»