"Знающий не говорит, говорящий не знает". Право же, глупо собирать мусор, зная наверняка, что завтра его станет еще больше. Оказывается, невежество порой очень полезно, ибо оно является преференцией Неба – постигнуть Дао может только "невежда", разумный не вынесет пытку воды. Сам эффект метаконгнитивного искажения говорит более чем красноречиво: вера – прерогатива наивности. И вот вам подарок – исключительный парадокс – наука о вере…
"Святой муж заботиться о себе после других…" – уподобляясь воде, он следует за вещами, и лишь оттого их постигает. Невероятно! "Вода находиться в том месте, которого люди не видят, поэтому она похожа на Дао". Из этого можно легко заключить – все умозрения ложны.
Что же произойдет, когда столкнуться эти две вещи?
Ты помнишь, как все начиналось? Тогда казалось возможным легко достичь цели лишь только потому, что она была рядом. А выступив в Путь, ты сам от нее отдалился (!) – бредя по пустыни, ты вспоминаешь безвозвратно ушедшие праздники жизни. "И нет большей муки, чем воспоминание в несчастье о счастливом времени". Но тут на помощь приходит забвение пустыни.
Ван Юань даже предположить не мог, что великий желтый поход был лишь прелюдией – одним светлым днем, а остальная жизнь, серые будни в надежде когда-нибудь возвратиться к истокам. Или, все же, он отыщет землю своего сердца? И трудно было понять, это все-таки вера или только надежда.
Пожалуй, продолжим…
Каждый год хан Хулагу по традиции откочевывал на зимовье.
Тут необходимо некоторое объяснение: большой улус Хулагу делился на много военных округов. В каждом из них находилось по два, а то и больше тумена войска, в большей части из местного ополчения, однако управляемого представителями царствующей династии, нойонами и преданными темниками. Все эти рати имели свои места дислокации – стойбища, на которых кормились, вместе с женами, детьми и всем хозяйством. Так как сынов у Хулагу было много, то хан определил каждому зимнее стойбище в сообществе с каким-нибудь эмиром, наглядающими друг за другом. В случае военной надобности войско мобилизовалось, оставляя на зимних стоянках жен, детей и все нажитое; таким положением многие князья-нойоны были недовольны – иногда целые тумены снимались с насиженных мест и в полном составе с семьями откочевывали к неприятелю. Предвидеть бегство и остановить орду было практически невозможно. Лишь обтекая, подобно воде, мягкой силой острые камни, хан Хулагу сглаживал противоречия заносчивых родичей, тем сохраняя до времени относительное единство. Поэтому, в очередной раз отправляясь на зимовье, хан по очереди обходил весь свой улус.