Он незатейливыми домиками раскинулся на большой поляне, затерялся среди двух рек и гор. Из домиков привычно идет дым и уходит высоко в небо. В закатном свете искрят купола новой церкви. Она холодным камнем стоит на возвышении и кажется чужой – чужой. Я все еще не понимаю, как можно отказаться от родной уже мне богини Макоши ради другой веры, как сделали это мои матушка и отец. Но не осуждаю – у каждого свой путь.
– Людмила! – голос, такой родной и знакомый разносится совсем рядом. Я оборачиваюсь и вижу его. Он бежит ко мне, через деревянный мостик и совсем быстро выхватывает из рук тяжелые корзины.
– Я уж думал, что ты насовсем с мавками осталась, – он недовольно нахмурил широкие брови, пока глаза – светлые как зимнее небо, обеспокоенно изучали мое лицо.
– Да что ты, глупенький, – я рассмеялась, схватила край своего платья и покружилась вокруг него, повторяя таинственный танец, – Лишь немного потанцевала с ними. А затем ягод и грибов насобирала. Ты только посмотри сколько!
Он покачал головой и подтолкнул меня вперед, в сторону поселка:
– Беги, там матушка твоя уже заждалась. Ищет и до соседей допытывается, не видал ли кто чернобровую Людмилу. Ох, не нравятся мне твои мавки, оставила бы ты эту затею и не ходила бы так далеко в лес. Нежить ненадежная, раз и против тебя обернется, нападет еще, – причитал он, но я совсем его не слушала. Поспешила вперед, зная, что матушка злится. Но стоит ей только увидеть как ломятся корзинки – мигом оттает. Ягоды и засушить можно, еще леваши приготовить. А грибы тем более. Сколько блюд вкусных с ними и вареники, и супы разные. Объеденье будет.