– Ну, рассказывайте, что вам пришло в голову? – Начал я беседу, и Эдгар выдал:
–Я скажу напрямик: нам нужно съездить к зданию парламента, а также прочесать основные достопримечательности города.
– Зачем? – Спросил я.
– Мы должны натолкнуться на выживших. – Сказал Эдгар с необычайной уверенностью.
– Они могут быть везде, – пояснил я, – нужно просто быть в годном противогазе.
– Прошло больше суток после того, как воздух отравили, – заметил старик. – Если даже кто-то и успел надеть средство защиты, он сейчас молит умершего бога о глотке воды. Окончательно сдавшись, он снимет противогаз и напьется, однако, вдохнув воздух – погибнет. Мало, кто успел попасть в убежища на случай газовой атаки.
– Мало кто о них вообще знает. – Включилась в разговор Келли. – О них никто не распространялся. Конец света вечно откладывали на потом.
– Откуда вы знаете, что в здании парламента есть убежище на случай химической атаки? – Полюбопытствовал я.
– Моя дочь работала там – она и рассказала о его существовании. – Ответил Эдгар.
– Когда выдвигаемся? – Спросил я, выражая свою поддержку.
– Когда ты поешь. – Улыбнулась Келли.
Я не люблю много есть по утрам – ничего особо не лезет в желудок, который сужается за ночь, – так что, съев банан, я был готов выступать в путь. Проверив в порядке ли противогазы, мы надели их. Я и Келли взяли пистолеты.
– Вам бы тоже не помешало иметь при себе оружие. – Сказал я Эдгару, вертя в руке пистолет.
– Мне не надо. – Ответил он. – Я не боюсь умереть.
Мы по очереди стали выходить в шлюзовой отсек.
– Остаешься за главного в доме. – Бросил я JM-200, закрывая входную дверь.
– Само собой. – Откликнулся он.
Выйдя на улицу, я заметил, что тучи сгущаются, а деревья сильно колыхаются – намечается шторм.
– Садимся в автомобиль. – Сказал я. – И не выходим без видимых на то причин.
Заведя машину, я направился к зданию парламента. Эдгар начал рассуждать о том, что приходило ему в голову – его вдохновляла обстановка: движение трех одиноких душ посреди лежавших повсюду тел.
– Все жили, не задумываясь, что умрут: прыгали по головам других ради более высокого социального статуса. Больше нет ни конкуренции, ни денег, ни правительства – только великий рок и беспристрастная справедливость. Начинать жить или умирать – выбор за теми, кто остался в живых.