Спичкин вытащил из кармана два пакетика сухой смеси.
– Ну, налетай, – подзадорил он.
Комната наполнилась смрадом самокруток. Марта брезгливо затянулась. Ее лицо расслабилось, еще пару затяжек, предметы вокруг стали размываться, и все приятно закружилось. Свинцовые веки опустились, ослабело натяжение каждой мышцы лица, челюсть провалилась. Тело превращалось в мешок биомассы, растекающейся по мягкому креслу.
Марта неслась, как частица мироздания в пространственно-временном туннеле. И не могла контролировать свое движение, а могла лишь наблюдать за проносящимися мимо нее потоками таких же как она, крошечных единиц.
«Я частица, частица в потоке. Как молекула в струе воды, а может быть как атом гелия в солнечной плазме, или как там они называются? Элементарные частицы. А вдруг я фотон? Как же я смогу управлять собой, если я фотон? Мне страшно», – в сознании Марты пиксельное изображение множества частиц начало выстраиваться в картину, в которой угадывался человеческий образ. «Я сейчас увижу Бога», – подумала она и постаралась пристально всмотреться в изображение, чтобы не пропустить кульминацию. Марта ощущала, что соприкасается с чем-то большим, светлым. И впервые в жизни ее мучало чувство потери самоидентификации, невозможности осознать и контролировать себя. Когда образ начал приобретать очертания, она очнулась, обнаружив себя в компании друзей, отходящих от видений.
Дима протянул бокал шампанского.
– Как оно?
– Странное.
– Не сразу догоняет. Еще поймешь, – с ухмылкой заверил он.
Криса открыла глаза. Ее лицо вытянулось, скулы стали еще острее, а кожа бледнее.
– Вот и Кристиночка вернулась. Девочки, я выскочу на минуту, позвонить надо, – Спичкин вышел из комнаты.
– Не понял я эту дрянь. Напряг один, – Олег потряс головой, выпил стакан воды.
– И меня депресняк накрывает, – сказала модель и замахнула бокал шампанского.
Всем было не по себе от раскура.
– Димон-то куда девался? – спросил Макс Кузнецов.
– Позвонить вышел. Сказал, приход еще будет, – Марте было дурно, не хватало воздуха. Она встала, направляясь к двери.
– Я с тобой, – сказала Кристина и, взяв со стола клатч из змеиной кожи, пошла к выходу.
Когда вышли из ресторана, Криса держала в руках не изящный клатч, а грубую дерматиновую сумку. И вывеска у входа была не «Quantum», а «У Петровны». И не слепили повсюду столичные огни, а тускло горели несколько фонарей, освещая Богом забытую улочку провинциального городка. В нос ударил букет других, не столичных запахов. Веяло вовсе не смогом выхлопов и раскаленным асфальтом. Аромат зеленой листвы смешался с душком несвежего шашлыка, и едва уловимым испарением запревшей мочи.