Однако в тот солнечный майский день директор был мрачен. Во-первых, его слегка мутило, как он подозревал, от несвежей кеты. Во-вторых, раскалывалась голова после выпитого вчера «мартини». Опохмелиться было невозможно, ибо сегодня ожидались гости из райкома, которые должны были проверять совершенствование идеологической работы на предприятии. И хотя вопросник ему, как водится, представили заранее, и трудились над ним две недели лучшие умы завода, и подготовлены были красные уголки, и в столовой все готовилось к банкету, да и с планом у завода все было в порядке, но какое-то неясное предчувствие беды занозой сидело в душе директора, зримо отражаясь на его настроении и выплескиваясь на окружающих угрозами и вульгарной бранью. На утреннем совещании он неистово кричал на начальников цехов и отделов, обложил матюгами немолодого, затюканного главного инженера и ударом своего увесистого кулака сломал свой же новенький полированный стол. Подчиненные трепетали, боясь поднять глаза на своего свирепого шефа, который, раскрасневшись и выпучив глаза, удивительно напоминал шипящую, ежесекундно готовую взорваться гранату.
Нагнав достаточно страху на подчиненных, директор поостыл и принялся просматривать пухлые папки отчетов.
Низамов был умным, внимательным человеком. Прекрасный аналитик, психолог и экономист, он имел цепкий, хорошо натренированный мозг, легко разбирался в людях, а еще лучше в цифрах. С проворством, достойным лучшего применения, он улавливал все витающие в воздухе новшества, высчитал, что они могут принести производству и лично ему самому, и запускал их в дело, либо, до последнего тормозил, сообразуясь с новыми веяниями. Так, он вовремя сообразил, что спасти его насквозь проворовавшееся предприятие могут только новые условия отчетности, и настоял на проведении эксперимента, который позволил бы ему за два-три года основательно замести следы прошлых проделок, а заодно избавил бы от придирок и «мелочной опеки». Убытки и недостатки можно было бы списать в счет издержек эксперимента, достижения же позволили бы заводу попасть в большую прессу, а его руководству снискали бы лавры новаторов и первопроходцев.
Однако эксперимент требовал строгой ежемесячной отчетности по основным показателям. Все данные поступали в вычислительный центр, который обрабатывал информацию и выдавал банку разрешение отпускать суммы за проданную продукцию. Малейшая ошибка грозила катастрофой. Вот почему директор так тщательно проверял все отчеты, особенно квартальные.