В этот раз Сарыбаш послушался. Он вообще умел прислушиваться к чужим советам, хотя выполнял только то, что ему самому казалось правильным. Он направил луч фонаря вперед, и сам рывком бросился в том направлении. Мараучу каким-то образом увидел в темноте лежащее среди острых камней человеческое тело.
Все подошли. Сарыбаш стоял перед телом брата на коленях. Его надежды на чудо так и остались только надеждами. Тело лежало на острых камнях, и даже при падении с намного меньшей высоты любой человек разбился бы насмерть. Все пространство между камнями было залито кровью. Крови вытекло очень много.
– Неужели в человеке столько крови… – сказал Биймурза, – никогда бы не поверил, если бы сам не увидел.
– У него тело во многих местах пробито, – объяснил Солтанмурад. – Сразу из всех ран вытекало. И даже из головы…
Ногай лежал на спине, откинув в сторону левую руку, а правая – каким-то неестественным образом изогнувшись, была придавлена спиной.
– Помогите вытащить руку, – попросил Сарыбаш. – Приподнимите его.
Мараучу с Биймурзой наклонились над телом, приподняли, и он вытащил из-под спины сломанную и согнутую руку брата. Уложил ее вдоль тела. Точно так же положил вторую руку. И после этого посмотрел на небо.
– Он лежит подошвами в сторону Мекки… – понимая, что высматривает Сарыбаш, подсказал Солтанмурад. – Положи ему на живот камень[1].
Сарыбаш торопливо выполнил сказанное. Глаза Ногая были закрыты, а подбородок не отвисал, и завязывать его необходимости не было. Сарыбаш сам повернулся туда, куда смотрели подошвы брата, двумя руками совершил омовение лица и стал читать «Калимат-шахадат»:
– Ла илаха илла-ллаху, Мухаммадун-Расулу-ллахи[2].
– Вообще-то это читается перед смертью[3], – сказал Солтанмурад. – Чтобы умирающий слышал и повторял хотя бы мысленно.
Сарыбаш не растерялся, хотя плохо знал каноны ислама.
– Душа моего брата еще здесь, она слышит меня, видит мою скорбь и повторяет за мной слова молитвы. Еще нужно читать суру «Ясин», но я ее не знаю. Знает кто-нибудь?
Все отрицательно закачали головами.
Сарыбаш встал и достал из рюкзака одеяло, расстелил его прямо на камнях.
– Помогите переложить. Понесем на одеяле, ко мне домой. Я позвоню маме, чтобы она приехала. Утром она будет у меня. Привезет кафан[4].
– А откуда это одеяло? – спросил Биймурза. У нас такого не было.