– Я старше тебя.
Я сказала первое, что пришло мне в голову, и тут же поняла, что этого мне говорить не следовало. Моя мать ни за что бы такого не сказала.
Франсуа рассмеялся.
– Ты девчонка, просто девчонка! Юная и резвая, как чижик, и хищная, как пантера. До которого часа ты работаешь сегодня?
– Возьми ключи. Лазать каждый раз через окно для тебя может быть утомительно. Хочешь заехать за мной после работы?
– Заехать? На чем, хотел бы я знать? Только если на своих двоих.
– Возьми мой автомобиль. Только съезди его заправить. Деньги в бюро.
Он, полностью одетый, сел на край кровати и нежно поцеловал меня в лоб.
– Ты не боишься доверить мне, малышка? Не боишься, что я обворую тебя и скроюсь?
– Я же хищная, как пантера. Я догоню и разорву тебя в клочки.
Он снова поцеловал меня и стал перекидывать ключи из одной ладони в другую.
– Ты в самом деле апаш, Франсуа? – спросила я.
– Что ты, моя дорогая, я пошутил. Я уже говорил тебе – я не вор, не грабитель. Я – маки́, я – партизан.
Мое тихое, замкнутое житье окончилось в то утро. Вилла «Легкое дыхание» снова встречала гостей, как в те блаженные времена, когда тут жил и творил великий русский композитор. Но теперь это были гости другого рода. Они не приезжали в шикарных автомобилях, а приходили пешком, под покровом ночи или ранним утром. Они приносили не цветы и фрукты, а непонятные свертки, которые сразу отправлялись в подвал. Они не пили чинно шампанское в позолоченной гостиной, поскольку чаще всего были голодны и вину предпочитали миску горячего супа и хлеб с маслом.
– Мадемуазель, это приличные люди? – волновалась моя домоправительница.
– Уверяю вас, мадам Жиразоль. Быть может, это самые приличные люди, которых можно встретить в наше время.
– Но они удивительно похожи на оборванцев! Вы уверены, что их можно принимать? А что скажет ваша матушка?
Я только развела руками, и моя бедная домоправительница стала готовить простые и обильные обеды, время от времени повторяя:
– А все же приятно, когда можно снова кормить большую семью!
У нас была странная семья, что и говорить. Франсуа почти жил у меня, время от времени пропадая на сутки, на двое. И еще у нас гостили его кузены – двое, трое, четверо кузенов. Один из них был испанцем.
– Дорогой, и Селестино тоже твой кузен?
– Конечно, моя крошка. Одна из тетушек вышла замуж за испанца… Знаешь, мои тетушки были очень неразборчивы в матримониальном смысле. Одна даже вышла замуж за еврея. Кузина Рахиль с детьми хотела бы погостить у нас, ты не возражаешь?