Ей-богу, Чарли Риддл был не в настроении. Все из-за жары и ожидания. Он был голоден и раздражен, а еще у него появились первые опасения встречи с головорезами. Заодно дали о себе знать и старые чувства. Он смотрел на надгробные камни под высоким раскидистым ликвидамбаром у реки. Оба были вырезаны из кедра, у мужчины – погрубее, у женщины – поизящнее. Он смотрел на выжженное по дереву имя Коры Крабтри. Эти чувства ему не нравились. Лучше бы уж находиться отсюда подальше.
Гнездо. Никогда оно не выходило у него из головы, вечно сидело где-то в подсознании.
Он посмотрел на свое брюхо и не увидел за ним пряжки ремня. Затем глянул на густую сосновую чащу к северо-западу от магазина. Коснулся повязки на глазу. Вспомнил, как выбирался из тех лесов в ту ночь, когда глаз стекал по его щеке.
«О да, я в чертовом штате».
Гнездо, равно как и Воскресный дом выше по течению, был для Чарли Риддла колом, вбитым в скалу его жизни. А сам он, как пес в грязном дворе какого-нибудь жителя низин, был привязан к этому колу невидимой цепью, и его ограниченное, затоптанное пространство кишело мухами и воняло его собственным дерьмом. Здесь он потерял бо́льшую часть себя. Внимание Риддла привлек ликвидамбар на углу магазина, где в ползучей вечерней тени располагались могилы Хирама и Коры Крабтри. «Ах, Кора». Он провел рукой в воздухе, словно отмахиваясь от мухи. «Чтоб тебя, Кора. И ее тоже. Мне с вами, сучками Крабтри, теперь никогда не расквитаться».
Когда Риддл отчетливо услышал шум подвесного мотора ниже по течению, он швырнул окурок на гравий, снял звезду с груди и бросил ее в пассажирское окно «Плимута».
Роберт Алвин оторвался от своего арахиса.
– Сиди, – приказал Риддл.
Он прошел по траве за угол магазина с его шелушащейся на серых досках краске. Задняя терраса Гнезда возвышалась над водой на сваях, как балкон второго этажа. Перед ее свесом, на основании из старых белобоких покрышек, усеянных желе из лягушачьих яиц, качался плавучий причал. Риддл спустился по крутой насыпи к кромке воды. Встал среди зарослей кудзу, тяжело дыша, положив правую руку на «Скофилд». Шум мотора стал громче, и вскоре из-за крутого изгиба подковообразной излучины, последней перед Гнездом, вынырнула плоскодонка.
Констебль поднял руку, и девушка крепко стиснула зубы, когда его увидела. На ней была мужская футболка, рукава – закатаны выше плеч. Перед рубашки и бедра джинсов – забрызганы кровью.