– Напрасно ты полагаешь, что я поверю, будто они способны добиться цели, всего-навсего повелев желаемому совершиться. Магия действует совершенно иначе. Для этого требуется сосредоточенность, определенные жесты и долгие упражнения.
Но пленник лишь со стоном перевел дух. Нахмурившись, Зорун Цин медленным шагом двинулся вокруг пентаграммы. В восьмистенной комнате, где он с самого утра допрашивал бывшего стража, царил безупречный порядок и чистота. Каждый сосуд, каждый свиток пергамента, каждая вещь, наделенная волшебными свойствами, были разложены по полкам в строгом, раз навсегда заведенном порядке. Порядок и аккуратность Зорун полагал первоочередным залогом успеха в тайных искусствах. Не в пример кое-кому из других магов, он не позволял хламу взять над собою верх, а пыли да паутине – уподобить его святая святых свинарнику.
К безупречности кеджани стремился и во всем, что касалось его самого. Его коричневая, свободная в плечах блуза и складчатые штаны неизменно были дочиста выстираны. Бородку он всегда содержал определенной длины, надлежащим манером остриженной, и даже редеющие седины, умащенные маслом, искусно, волосок к волоску, зачесывал на затылок.
Возможно, предпочитаемый Зоруном образ жизни в какой-то степени объяснял его настойчивость в постижении секрета фанатиков. Они несли в мир небрежность, беспорядок, а основой их чародейства, судя по всему, служили чувства, мимолетные прихоти. Правду сказать, когда совет обратился к нему с этим делом, Зорун уже втайне от всех начал вникать в положение. Разумеется, совету он о том не сообщил: иначе ему могли отказать в удовлетворении перечня выдвинутых им встречных требований, не говоря уж об обещании большего в случае успеха.
Нет, никаких «в случае». Успеха Зорун добьется непременно.
– Ты видел предводителя асценийцев, так называемого Ульдиссиана уль-Диомеда. Это правда?
– Д-да! Да! – завопил храмовый страж, едва ли не радуясь возможности ответить хоть на какой-то вопрос. – Видел! Бледный такой! Говорят, из крестьян… происходит!
– Копающийся в земле, – с презрением пробормотал чародей. – Чуть выше животного…
Пленник над пентаграммой невнятно забулькал, возможно, соглашаясь с сим утверждением.
– Говорят, храм разрушил именно он, в одиночку. Ты это видел?
– Н-нет!
Ответ раздосадовал Зоруна пуще прежнего.