Дьявольская и ни капли не позитивная улыбка расползается по её лицу.
– Я покажу, что ты сделала. – кивает на капсулу и говорит. – Посмотри, это твоя вина.
Боюсь отойти от двери. Молюсь, чтобы она открылась, но… этого ведь не произойдет. Бросаю взгляд на Рэя, он стоит рядом со мной и смотрит на стену, где висят несколько разных темных мониторов.
– Посмотри! – приказывает Гэйнор. – Я хочу, чтобы ты знала, какой грех лежит на твоей гнилой душе.
Душа моя явно не светлая, но и не гнилая. Она серая с черными пятнами.
Преодолевая страх, шаг за шагом подхожу к капсуле и даже не представляю, что именно я должна там увидеть. Я думала, эта капсула ждет меня для очередного извращенного эксперимента. Шаг за шагом, весь шум от передвижения и действий людей уходит на второй план. Заглянув в капсулу тут же закрываю двумя руками рвущийся наружу крик.
– Вы сумасшедшие. – говорю я и подступаю к капсуле ещё на шаг. Несмотря на то, что за свои годы, а точнее за последнее время, я увидела слишком много ужасного, но это… страшнее этого я не видела ничего. – Это же ребенок. – шепчу я. – Что вы с ним сделали?
Смотря на маленькое, слишком маленькое синюшное тело младенца, слушаю слова Гэйнор:
– Это не мы сделали. Если бы ты не сбежала, то он был бы сейчас со мной, а не лежал в этой неудобной кроватке.
Кроватке? Твою мать! Да они все поехавшие!
– Что с ним случилось? – спрашиваю, не в силах побороть жалость к маленькому мальчику. Он такой крошечный. Глаза прикрыты тонкими веками, маленькие пальчики замерли, так и не сжавшись в кулак.
– Он спит. – говорит Гэйнор, и в этот момент мне становится тошнотворно жутко, ведь грудная клетка ребенка не поднимается и не опадает. Он не спит.
Сдерживаю рыдания, но слезы собираются на глазах. Он же мертв. Этот малыш умер.
С бешеным блеском глаз Гэйнор подступает ко мне и, приложив ладонь на поверхность морозной крышки, говорит:
– Привет, малыш. Вот и мама твоя пришла. – бросает на меня кривой взгляд и говорит. – Посмотри, как он мне улыбается.
Смотрю на ребенка. Он не улыбается и уже никогда не улыбнется.
Он мертв. Гэйнор этого не понимает. Боже!
– Он всегда меня узнает. – с улыбкой, склонив голову набок, говорит Гэйнор.
– Давай. – произносит Дельгадо-старший, и Рэйлан тут же тащит меня на стол. Начинаю брыкаться как дикая кошка. Изворачиваюсь, кусаюсь, пинаюсь и царапаюсь, но всё же оказываюсь прикованной к столу. Руки и ноги раскиданы в разные стороны и закреплены кожаными ремнями.