Зажала Анисья рот кулачком, хотела скрыться в лесу, да не заметила сухую ветку – наступила. Треснула она, и девы озёрные тут же смеяться перестали, на неё глянули. А лица у них такие вмиг страшные стали! Зубы кривые-острые, глаза пустые огромные. Белая кожа пятнами пошла, одежды будто сразу истлели в лохмотья.
– Кто ты такая? Зачем приш-ш-шла? – зашипела одна из русалок.
А девчушка и слова вымолвить не могла от страха. Только слёзы утирала да всхлипывала. Полезли к ней русалки, взглядами своими хищными чуть не пожирали.
– Постойте, сестрицы, – сказала вдруг вторая, тихо так, по-доброму. – Что ж мы на дитя человеческое накинулись? Что она нам сделает?
Русалки переглянулись меж собой, пофыркали да вроде успокаиваться начали. Снова облик девиц приняли, залезли на камни, стали волосы расчёсывать.
– Иди сюда, милая, не бойся, – подозвала русалка девочку. – Не обижу.
Анисья обернулась на лесную чащу, платок комочком в руках сжала.
Что делать ей? Вперёд идти – к русалкам на погибель, али назад воротиться да сгинуть в непролазной чащобе?
– Иди же, – подозвала снова русалка.
Сама она уж на берег совсем вышла. Большеглазая, бледнокожая, стройная, платье белое будто подвенечное, волосы длинные свободно по спине струились. Не ходили так девки в деревне, туго косы плели.
– Как звать тебя, дитя? – спросила русалка, села на мягкую траву и ладонью рядом похлопала.
Несмело шагнула к ней девчушка, тоже присела, платочек к груди прижала.
– Анисьей звать.
– А меня – Настасья. Что ты тут, Анисья, в глухом лесу забыла? Почто одна бродишь?
– Заб…заблудилась, – снова всхлипнула девочка. – Мамка на сенокосе. Там, – махнула куда-то ручкой.
– Так ты из Озерков, стало быть? – встрепенулась вдруг русалка.
– Ага. Оттудова.
– То ж родина моя… – озёрная дева печально вздохнула и уставилась куда-то вдаль. – Была у меня там и семья, и любовь…
– Угу, семья кривая-нескладная да любовь, от которой и утопла ты в озере этом, – едко прошипела другая русалка и соскользнула с камня в воду.
Настасья бледной рукой себя коснулась там, где у людей сердце обычно стучало. Да только тихо теперь в груди, не то, что раньше.
– Хочешь, расскажу тебе сказку? – спросила вдруг русалка.
Сестрицы её оживились – тоже, видать, не прочь послушать были – вылезли поближе.