Я опять вздохнула.
– Вода там есть?
– В смысле, водопровод? – Попытался он изобразить дурачка.
Я пресекла все его попытки поиграть в дремучего таежного жителя.
– В смысле, колодца. – Сурово заметила я, пристально глядя ему в глаза.
Его это нисколько не смутило. И он, вполне добродушно закивал головой.
– Ах, колодца ….! Конечно! И колодец есть, и банька имеется.
Я тяжело опустила ладонь на столешницу, ставя точку в разговоре.
– Тогда мне это подходит!
Но, отделаться от него так просто не получилось.
– Вы бы, Ольга Викторовна, – Заглянув в мои документы, ехидно произнес он. – Сперва бы посмотрели. Дом то обветшал. Кое-какой ремонт требуется. Да, и от деревни далеко.
Смирившись с неизбежным, я вздохнула.
– Знаете, Леонид Егорович, – в тон ему ласково проворковала я, – Меня это не пугает. Если понадобится, с материалом поможете?
Ему, как видно, тоже уже надоели все эти препирательства, поэтому, еще разок глотнув водички, он закончил.
– А, как же. И с материалом поможем, и транспортом обеспечим. У нас егерям транспорт положен. Только, я не уверен, справитесь ли с таким транспортом. – Он лукаво посмотрел на меня. – А, то, может откажетесь еще. Я смотрю, вон у вас и своя техника имеется. – Он кивнул в сторону окна.
У крыльца красовался, посверкивая зелеными боками трехколесный мотоцикл «Урал».
– Я с любым справлюсь. – Опять ласково улыбнулась я ему, и вышла за д верь.
С усмешкой подумала, что просто мне здесь не будет. Ну, так я и не хотела просто. Чем сложнее, тем лучше. Меньше времени останется для дурных мыслей и воспоминаний.
Выйдя из кабинета директора, я попала в большую комнату, где стояло несколько деревянных столов и большой металлический сейф времен штурма Зимнего. Замызганные окна пропускали мало света. Судя по всему, никто и никогда не озадачивался их чистотой. За одним из столов сидел маленький невзрачный мужичок в черном мундире с зелеными петлицами. На голове, лихо сдвинутая фуражка с кокардой, из-под которой торчали всклоченные волосы. Нос картошкой, лицо, загоревшее до черноты, сеточка морщин у лукавых глаз.
При виде меня, мужичок поднялся из-за стола, загрохотав стулом, и протянул руку, на которой отсутствовало два средних пальца.
– Я, это … Михалыч. В смысле, Петр Михалыч.
Я протянула руку, и он ее крепко, по-мужски пожал.