Кем ты будешь в лучах рассвета?
Кем войдёшь в новый мир земной?
Завещанье твоё без ответа,
Значит, надо кончать долгострой!
Закашлявшись, увязнув горлом в скрипучем песке, он вывалился на улицу. Пробежал метров десять, споткнулся, пропахал землю. На излёте уткнулся во что-то мягкое, липкое, брезгливо вскочил, снова упал, зажимая уши, прополз под телегу. Аааааааааааааааааааааа!!!
Пусть хрипит, порождая восторги,
Трижды проклятый, мировой
Тот порядок, который чтут в морге –
Он не станет твоею судьбой!
И шагают вновь роты на марше:
Не мешает ни снег им, ни зной.
Всем на зло этот мир будет краше,
И, конечно же, он будет твой!
* * *
Погружённый в недобрые думы, Петренко ступал между воронок. Ни души. Тишина. Ветерок равнодушно трепал какие-то линялые тряпки, но даже он был предательски молчалив. Обгоревшие балки, обгоревшие доски… обгоревшие немые страницы. Гусиным пухом вокруг пепелища.
– Значит, не повезло… Помнишь, где тело нашли?
– Так точно, вот здесь, – отчеканил дежурный, указывая на ничем не приметный клочок земли.
– А говорят, два раза не падает, – с гнусавой детской обидой пробурчал майор и, резко нагнувшись, буквально выдрал из глины какую-то книжку. – Вещь-док, – бросил он, позабыв, что здесь уже столько лет не гражданка.
Солдат не ответил, только пожал плечами да машинально поправил ремень. Сейчас больше всего на свете ему хотелось набить брюхо тушёнкой и сразу спать – можно прям-здесь, и выпить, и после и до. И сапог сухой, без дырявого голенища, и махорки, и настоящей сральной бумаги. И снова тушёнки…
Только вот на обед, сука, уже не успеть.
Да.
Занимается день на востоке:
Облака словно сшиты с землёй.
В тёмно-красной, в тугой поволоке,
Заклеймённой порочной иглой!
Но раздуть, не боясь опозданья,
Раззадорить лихой кочергой.
Если стал уж героем изгнанья,
Не стыдись, что сегодня такой!
Задолбало ми-ми-ми! (неженский рассказ)
Антонина Липаткина. Молчаливая, добрая. Чистила зубы, выпивала два йогурта, терпеливо ехала туда, где работала. В дороге сильно любила море, на котором никогда не была, а на работе – фиалки, которые пыталась выращивать. Не получалось. Ещё она любила себя, но не просто так, а себя в следующей жизни. В которой всё обязательно будет совершенно иным. А теперешнее «как же оно задолбало!» позабудется и растает бессмысленным сном.